Напротив за столом Мария Петровна тараторила с нервной, прерывистой спешкой — странная карикатура па те капризные манеры, которые до революции завораживали любую гостиную, в которую она входила. Она произносила незнакомые Галине Петровне слова. Эти слова были словно вехи всех лет разлуки и символ того, что случилось за эти годы.
— Продовольственные карточки — они только для совслу-жащих. И для студентов. Мы получаем только две продовольственные карточки. Лишь две карточки па семью — это очень нелегко. Студенческие карточки Виктора в институте и Ирины в Академии художеств. Но я нигде не служу, поэтому и не получаю карточку, а Василий…
Она прервалась на секунду, словно ее слова забежали слишком далеко, украдкой посмотрела на мужа — взгляд был полон раболепия. Василий Иванович уставился в тарелку и ничего не сказал.
Мария Петровна красноречиво взмахнула руками:
— Сейчас тяжелые времена, Господи помилуй, какие тяжелые времена. Галина, ты помнишь Лилию Савинскую, ту, что никогда не носила никаких украшений, кроме жемчуга? Так вот, она умерла. Умерла в девятнадцатом. Вот как это случилось: у них несколько дней было нечего есть, ее муж бродил по улицам и увидел труп лошади, павшей от голода, там уже дралась толпа. Они рвали труп на части. Он выхватил немного. Принес кусок домой, они приготовили его и съели; я думаю, что лошадь умерла не только от голода, потому что они оба ужасно заболели. Врачи спасли его, но Лилия умерла. Конечно, он все потерял в восемнадцатом… Его сахарный завод — он был национализирован в тот же день, что и наш магазин мехов…
Она снова остановилась на мгновение, глядя на Василия Ивановича из-под дрожащих век, но он не произнес ни слова.
— Еще, — угрюмо сказала маленькая Ася и протянула тарелку за добавкой.
— Кира! — звонко позвала Ирина через стол голосом таким чистым и звонким, словно смахивала прочь все, что было сказано. — Ты ела свежие фрукты в Крыму?
— Да, немного, — безразлично ответила Кира.
— Я мечтала, тосковала и умирала, вспоминая виноград. Ты любишь виноград?
— Я никогда не замечаю, что я ем, — сказала Кира.
— Конечно, — заторопилась Мария Петровна, — муж Лилии Савинской сейчас работает. Он служащий в советском учреждении. Некоторые устраиваются на работу, несмотря ни на что…
Она многозначительно посмотрела на Василия Ивановича, но он не ответил.
Галина Петровна робко спросила:
— А как, как… наш старый дом?
— Ваш? На Каменноостровском? Даже не мечтайте о нем. Там теперь живет художник-оформитель. Настоящий пролетарий. Бог знает, где вы найдете квартиру, Галина. Теперь людей везде как собак нерезаных.
Александр Дмитриевич робко спросил:
— Вы не слышали о том, что… о фабрике… что случилось с моей фабрикой?
— Закрыта, — внезапно рявкнул Василий Иванович, — они не смогли запустить ее. Закрыта. Как и все остальное.
Мария Петровна залилась кашлем.
— Такая проблема для вас, Галина, такая проблема! Девочки ходят в школу? А как вы собираетесь получить продовольственные карточки?
— Но, я думала, нэп и все такое… сейчас у вас есть частные магазины.