– Нет. Так даже будет лучше. Видишь ли, дядя Элсворс будет этим летом читать курс лекций в Университете на Западе. И мне было бы даже неловко перед ним, что я так неожиданно бросаю всю работу. И потом мы еще так молоды. Пожалуй, действительно, разумней отложить.
– Да, подождем немного, совсем немного.
– Хорошо, Питер.
Вдруг он сказал резко и горячо:
– Кэтти, заставь меня сделать это сейчас.
И тут же рассмеялся, как будто он пошутил.
Он ушел, испытывая одновременно отчаяние и облегчение, ругая себя за то, что он упустил свой единственный шанс быть счастливым, что для них что-то на этом кончилось, что они оба сдались.
Кэтрин стояла посреди комнаты и не понимала, почему у неё так пусто и холодно внутри, почему до этого момента она не знала, что в глубине души она надеялась, что он заставит её пойти регистрироваться. Затем она пожала плечами и вернулась к прерванной работе.
Однажды к Роурку подошел незнакомый человек и спросил, не он ли тот архитектор, который отстроил дом для Хеллера.
Он предложил Роурку построить для него заправочную станцию. Роурк построил её из стекла и бетона. Это было здание, в котором не было углов – сплошные закругленные линии.
За этим последовали долгие месяцы вынужденного безделья. Он ежедневно приходил в контору и сидел там с утра до вечера, так как знал, что должен был сидеть там.
– Тебе надо научиться обращаться с клиентами, Говард, – посоветовал ему однажды Остен Хеллер.
– Я не могу.
– Почему?
– Я не знаю, как это делается. Я родился без этого навыка.
– Этот навык приобретается в процессе жизни.
– У меня нет органа, приспособленного для этой цели. И потом я не люблю людей, к которым я должен искать подход.
– Но ты не можешь вот так бездействовать. Ты должен сом искать заказы.
– Что я должен говорить людям, чтобы получить заказ? Я могу только показать им свою работу. Если они не поймут этого, они не поймут и того, что я им скажу. Да у меня и нет желания говорить им что-нибудь.
– Что же ты собираешься делать? Тебя не беспокоит сложившаяся ситуация?
– Нет. Я это предвидел. Я жду.
– Чего?
– Тех самых «моих» людей.
– Что это за люди?
– Я не знаю. Вернее, знаю, но не могу объяснить. Есть какой-то один общий принцип, но я не могу понять, какой.
– Честность?
– Да… но только частично. Гай Франкон – честный человек, но это не то. Мужество? Ральф Холькомб – по-своему мужественный человек. Не знаю… Я узнаю «моих» людей по лицам. Что-то есть в их лицах… Тысячи людей будут проходить мимо вашего дома и заправочной станции, и если один из этой тысячи остановится и станет смотреть – это все, что мне нужно.
– Значит, тебе нужны люди, Говард?
– Конечно. Почему вы смеетесь?
– Я всегда считал тебя самым необщительным человеком на земле.
– Мне нужны люди, чтобы получать от них заказы. Я не строю мавзолеев. Неужели вы думаете, что они нужны мне для каких-нибудь других целей? Или, может быть, в личном плане?
– Тебе никто не нужен в сугубо личном плане?
– Нет.
– Ты даже не пытаешься прихвастнуть?
– Зачем?
– Ты просто не можешь. Ты слишком высокомерен, чтобы хвастать.
– Вы так считаете?
– А разве ты не знаешь себя?
– Нет. Во всяком случае, не в той степени, в какой вы или кто-либо другой знаете меня.
Хеллер молча закурил. Засмеявшись, он сказал:
– Это типично.
– Что типично?
– То, что ты даже не спросил, что я думаю о тебе. Другой бы обязательно полюбопытствовал.