Он налил себе и медленно пил стоя. Ящик был слишком велик, чтобы его можно было не замечать, и, пока пил, он пытался угадать, что бы там могло быть. Он был не в состоянии вообразить, что, собственно, Тухи мог ему послать; он ожидал чего-нибудь не столь существенного — небольшого конверта с намеком на шантаж; многие уже пытались совершенно безуспешно шантажировать его; он подумал, что у Тухи могло бы хватить ума понять это.
К тому времени, когда стакан опустел, он не пришел к какой-то разумной догадке. Это его раздражало, как не поддающийся решению кроссворд. Где-то в его столе хранились инструменты. Он нашел их и вскрыл ящик.
Это была статуя Доминик Франкон, изваянная Мэллори.
Гейл Винаид подошел к своему столу и положил клещи, которые держал так, будто они сделаны из хрупкого стекла. Затем повернулся и вновь оглядел статую. Он смотрел на нее около часа.
Затем подошел к телефону и набрал номер Тухи.
— Алло? — послышался голос, хриплая торопливость которого свидетельствовала о том, что Тухи подняли с постели.
— Ладно. Приходите, — сказал Винанд и повесил трубку.
Тухи приехал спустя полчаса. Это был его первый визит в дом Винанда. Он позвонил, и ему открыл сам Винанд, все еще в пижаме. Он не сказал ни слова и направился в кабинет; Тухи последовал за ним.
Обнаженное мраморное тело с откинутой назад в порыве страсти головой превращало комнату в храм, которого уже не существовало, — храм Стоддарда. Глаза Винанда, в глубине которых таилась сдерживаемая ярость, выжидающе смотрели на Тухи.
— Вы хотите, конечно, узнать имя натурщицы? — спросил Тухи, и в голосе его прозвучала победная нотка.
— Черт возьми, нет! — взорвался Винанд. — Я хочу узнать имя скульптора.
Его удивило, почему Тухи не понравился вопрос; что-то большее, чем досада, отразилось на лице Тухи.
— Скульптора? — переспросил Тухи. — Минутку… обождите… Я полагаю, что знал его… Стивен… или Стенли… Стенли и еще что-то… Честно говоря, не помню.
— Если вы знали, что покупаете, вы знали достаточно, чтобы спросить имя и не забывать его.
— Я наведу справки, мистер Винанд.
— Где вы ее достали?
— В одной художественной лавочке, знаете, из тех, на Второй авеню.
— Как она туда попала?
— Не знаю. Не спрашивал. Я купил, потому что знаю, кого она изображает.
— Вы лжете. Если бы вы увидели в ней только это, то не стали бы так рисковать. Вы знаете, что я никого не впускаю в свою галерею. У вас хватило наглости подумать, что я позволю вам пополнить ее? Никто еще не осмеливался предлагать мне такого рода подарок. И вы бы не стали рисковать, если бы не были уверены, абсолютно уверены, насколько ценно это произведение искусства. Уверены, что я не смогу не принять его. Что вы меня переиграете. И вы своего добились.
— Рад слышать это, мистер Винанд.
— Если вы хотите порадоваться, должен также сказать, что мне противно, что это пришло от вас. Противно, что вы оказались в состоянии оценить это. Это совсем на вас не похоже. Хотя я был явно не прав в отношении вас: вы оказались большим специалистом, чем я думал.
— В таком случае я вынужден принять ваши слова как комплимент и поблагодарить вас, мистер Винанд.
— А теперь — чего же вы хотели? Чтобы я уразумел, что вы не отдадите мне это, если я не соглашусь на свидание с миссис Питер Китинг?
— Господи, нет, мистер Винанд. Я вам это подарил. Я хотел только, чтобы вы уразумели, что это — миссис Питер Китинг.
Винанд посмотрел на статую, затем вновь на Тухи.