Авторитетный еженедельник «Aviation Week&Space Technology» в своем номере от 3 апреля 1989 года поместил рассказ об этом событии, основываясь на информации, полученной из источников в Москве, Вашингтоне и Париже (инцидент глубоко затрагивал французские интересы, поскольку поломка оборудования в негативном свете отражала французский вклад в проект, тогда как «стихийные силы» реабилитировали французскую космическую индустрию). Версия журнала рассматривала происшествие как «проблему со связью», которую не удалось разрешить, несмотря на продолжавшиеся целую неделю попытки «восстановить контакт». Одним из оснований для этого вывода послужила информация из советского Института космических исследований, в которой сообщалось, что проблема возникла «после сеанса фотографирования и сбора данных», по завершении которого «Фобос-2» должен был изменить ориентацию своей антенны. «Само оборудование сбора данных, по всей видимости, работало в штатном режиме, но надежный контакт с „Фобосом-2“ установить не удалось». В тот момент аппарат вращался по почти круговой орбите вокруг Марса и «выполнял последние маневры для сближения с Фобосом».
Эта версия видела причину происшествия в «потере связи», однако в статье, которая появилась несколькими днями позже в журнале «Science» (7 апреля 1989 года), речь уже шла о вероятной потере «Фобоса-2» — самого космического аппарата, а не просто связи с ним. Это случилось, по мнению авторитетного журнала, 27 марта, когда космический аппарат развернулся для съемок крошечного спутника Марса Фобоса, который и был конечной целью экспедиции. Когда настало время вновь направить антенну к Земле, связи не было.
Затем в статье идет фраза, такая же необъяснимая, как сам инцидент и «узкий эллипс» на поверхности Марса:
«Через несколько часов был получен слабый сигнал, но приемные устройства не смогли захватить его. На протяжении следующей недели ничего слышно не было».
Теперь инцидент рассматривался как внезапная и полная потеря «канала связи». Предполагаемая причина заключалась в том, что космический аппарат, повернувший антенны для сканирования Фобоса, по неизвестной причине не смог вновь сориентировать их на Землю. Но если антенна не была направлена на Землю, каким образом мог быть получен «слабый сигнал», пришедший «несколько часов спустя»? А если антенна все же была должным образом повернута в сторону Земли, чем вызвано длившееся несколько часов молчание, вслед за которым появился сигнал, слишком слабый для захвата приемным оборудованием?
Возникает очень простой вопрос: не столкнулся ли «Фобос-2» с «чем-то», что вывело его из строя — если не считать последнего вздоха в виде слабого сигнала насколько часов спустя?
В журнале «Aviation Week&Space Technology» (в номере от 10 апреля 1989 года) был помещен еще один репортаж, на этот раз из Парижа. В нем сообщалось, что по мнению советских ученых «Фобос-2» не сумел стабилизировать свою ориентацию, чтобы его антенна высокого усиления была направлена на Землю. Это заявление озадачило редакторов журнала, поскольку, как сообщалось в том же репортаже, «Фобос-2» стабилизировался «по трем осям» при помощи той же технологии, что была разработана для аппаратов класса «Венера» и прекрасно зарекомендовала себя при полетах на Венеру.
Что же могло вызвать дестабилизацию аппарата? Был ли это сбой в работе или внешнее воздействие — например, удар?
Еженедельные французские издания сообщали интригующие подробности:
«Один из сотрудников Центра управления в Калининграде сообщил, что слабые сигналы, полученные после окончания передачи изображения, создали впечатление вращения источника».
Другими словами, «Фобос-2» вел себя так, как будто начал вращаться.
Что же «фотографировал» «Фобос-2» непосредственно перед инцидентом? Мы уже имеем представление об этом из программы «Время» и сообщения Европейского агентства новостей. Однако в репортаже «Aviation Week&Space Technology» из Парижа приводятся слова директора Главкосмоса Александра Дунаева: