которая помогает изменить положение вещей. В какой-то момент разговора во мне что-то
перевернулось, и я почувствовал, что все мои страхи куда-то ушли, их не стало. Я сидел
спокойный, могучий, лишѐнный каких либо чувств и понятий о том, что такое добро и зло. Покой
от того, что страхи больше не мучают меня, благостно разлился по всему моему телу.
Внутри у меня было чувство, что я всѐ могу. Одним движение руки я мог стирать с лица
Земли континенты, да и сама Земля помещалась у меня между большим и указательным
пальцами, и я мог в любой момент раздавить еѐ. Во мне не было ни капли жалости, сострадания,
милосердия. Люди и сам мир воспринимались мной как нечто совершенно абстрактное. Я мог и
готов был повелевать этим миром, в сущности своей ничтожным.
Время было уже позднее, и мы начали расходиться. Я пошѐл на трамвайную остановку,
чтобы сесть на трамвай и поехать домой, и тут передо мной открывается зрелище. Я вижу, как на
большой скорости несѐтся трамвай с двумя вагонами. Вдруг задний вагон сходит с рельсов и, всѐ
еще оставаясь на колесах, начинает колотиться о стоящие вдоль дороги дома, попутно снося
телефонную будку. А первый вагон продолжает тащить его вперѐд. Посмотрев на это и подумав о
том, какой интересный знак, я пошѐл своей дорогой.
Придя домой, я позвал жену и начал излагать ей свой новый взгляд на мир. Я упивался
абсолютным могуществом. Что я говорил, не помню, помню только, что она всѐ время плакала,
пытаясь мне что-то возражать. Наконец мне всѐ это надоело, и я пошѐл спать. Пришла жена, легла
рядом и опять стала плакать, тихо. Я лежал и слушал, во мне медленно копилось раздражение.
Что-то во мне шевельнулось, и я сказал: «Ну хорошо, что ты мне хочешь сказать? Пошли,
поговорим!» И мы опять пошли на кухню, чтобы продолжить разговор.
Я не помню, что она мне говорила, что я ей отвечал, что-то о силе, неуязвимости,
абсолютной свободе, но вдруг я произнѐс следующую фразу:
«Так вот почему дзэнцы после того, как провели двадцать лет в горах, спускаются в долины,
к людям. Они всѐ равно идут к людям и живут среди них!» И я заплакал, это были слезы
понимания. Во мне опять что-то перевернулось, я вернулся в себя, в своѐ привычное состояние.
Помню, что во мне тогда созрело решение потратить сколько угодно лет, но всѐ равно найти себя.
Ровно через семь месяцев я уехал учиться дзэнским медитациям.
Этой весной двухтысячного года минуло ровно девять лет после того случая. Этой же
весной я закончил книгу «Жизнелюбие» и написал эти строчки, как заключение, к книге, которую
вы сейчас заканчиваете читать. Почему-то мне вспомнилось это событие и захотелось рассказать
вам о нѐм.
www.ezobox.ru