Это одинаково справедливо по отношению ко всем планам жизни. Материальное благосостояние, удобство и безопасность жизни доступны каждому отдельному гражданину лишь при благосостоянии государства. Точно так же каждый гражданин прямо и непосредственно заинтересован в общем повышении культурного уровня государства для возможности личных достижений. Варварское состояние государства совершенно устраняет возможность хоть сколько-нибудь значительных раскрытий личных способностей, и наоборот. Независимо от окружающего, человек может развиваться только в узко мистическом направлении, но и то до весьма ограниченного предела. Такое уединение иногда бывает необходимо и полезно, но только после накопления общекультурных данностей из окружающего. Пассивная мистика бесцельна, а активная дает лишь ответы на поставленные вопросы. Выработать эти вопросы и призвана феноменальная культура. Мы разобрали эту проблему только с экзотерической стороны, но с эзотерической она еще несравненно более глубока и интересна.
Развитие каждого сознания не только феноменально, но и мистически связано с развитием других сознаний группы и всего ее целого, каждое сознание обременено не только своей личной кармой, но и кармами всех восходящих иерархических групп.
Итак, сознание отдельного феноменального организма должно выявлять в себе идею целостного сознания группы при условии весьма несовершенного состояния этого общего сознания в настоящее время. Если при преодолении трагедии первого вида задача сознания сводится Лишь к реализации вечно совершенных ноуменальных потенций, то в данном случае ему приходится осуществлять творчество в прямом смысле. Правда, всякое феноменальное творчество вообще есть реализация ноуменальных потенций, но в последнем случае эти потенции принадлежат не монаде данного организма, а общей монаде всей группы.
Следовательно, сознание этого организма должно создавать ценности, ему потенциально не принадлежащие, а потому в этих процессах оно уже не может опираться только на свою монаду, а должно искать некоторую иную — внешнюю опору. Сознание высшей монады трансцендентно сознанию низшей, а потому первая не может служить второй сознательной опорой, потенциально потенции части входят в систему потенций целого и воспринимают от последних общие направляющие тональности, но актуально часть может пользоваться только данностями ей присущего плана бытия, то есть определенной степени напряжения синархии.
Сознание конкретного организма в своем плане наблюдает лишь множество себе подобных. Это множество более или менее выделено из окружающей среды системой известных признаков, но в себе оно еще весьма далеко от вполне упорядоченного состояния. Не имея возможности подняться до синархически объединяющего это множество единства и определить его актуальные достижения с точки зрения последнего, сознание организма должно выявить идею общего целого, опираясь только на свои собственные ресурсы. Разумеется, даже в случае полного успеха, оно достигает лишь аспекта целого, свойственного его индивидуальной монаде, но само целое всегда остается для него трансцендентным. Однако, достигнув эту цель, индивидуальное сознание тем самым уже преодолевает свою исключительность: здесь оно уже выходит за пределы своего конкретного Я и начинает созерцать все целое sub specie individuationis, то есть оно одновременно становится и частью и целым.
Наблюдаемое сознанием конкретного организма множество вначале представляется ему только количественным. Отдельно его элементы кажутся связанными лишь общностью окружающих условий, чем они в то же время и отличаются от элементов других множеств. Затем оно начинает постепенно усваивать их внутреннюю общность, наличие во всех них некоторого общего для всей группы признака. В дальнейшем, все познавательные стремления оказываются направленными именно на это общее всем элементам, параллельно чему, наконец, и раскрывается органическая целостность множества.