До известной степени он избегает этих последствий, пользуясь на деле именно тем методом, который он только что осудил. Для него идея личности и целостного сознания общества уже даны, и он только проверяет их приложимость к фактам. Но если так, то нет разумных причин пользоваться ощупью тем, чем сознательно пользоваться оказывается неправомерным. Одно из двух: или надо идти только индукцией, или надо признать закономерность дедуктивного метода, делать же вид индуктивного метода, а вклеивать в него дедукции — по меньшей мере неправильно. Рассмотрим сначала его индуктивные доказательства. Прежде всего, Вормс указывает на проявления сверхличного сознания в массовых движениях. Усматривая это в суде Линча, Вормс впадает в жестокое противоречие с самим собой, ибо случайное сборище людей и органическое общество — вещи несоизмеримые. «Душа толпы» и «душа народа» не только не тождественны, а диаметрально противоположны друг другу и притом по самому своему существу. Народ, общество — есть множество, органически стремящееся к состоянию полной упорядоченности, что проистекает и делается возможным благодаря наличию некоего общего синтетического единства. В противоположность этому, толпа есть хаотическое множество, не стремящееся и не могущее стремиться к состоянию упорядоченности, так как оно не имеет объединяющего единства. Толпу объединяет не потенциальная органическая сопряженность особей, а случайное совпадение их стремлений. Народ есть организм, состоящий из реального единства и мно ж еств а, толпа же есть только хаотическое скопление, тяготеющее к мнимому центру.
Органическое сопряжение личностей в общество есть условие самой возможности их бытия, чем глубже сопричисление личности к обществу, части к целому, тем более повышаются достоинства и возможности личности. При соединении личности в толпу наступает явление прямо противоположное. Еще скиф Анахарсис, путешествуя по древней Греции, заметил, что «чем люди собираются в большем числе, тем уши у них становятся длиннее».
Далее Вормс цитирует Новикова, приводящего примеры массовых политических движений. Здесь мы встречаем, бесспорно, нечто среднее между проявлениями общественного организма и стадными движениями, причем элемент стадности значительно преобладает. Самое печальное, что Вормс не видит никакой разницы по существу между «страстью к скаковой лошади» и «страстью к искусству у афинян, страстью вечной жизни у христиан средних веков»
[158]. После этого нечего удивляться, что к поставленной им проблеме Вормс даже не подошел. Отождествив сознание общества с сознанием толпы, он в дальнейшем изложении занимается разбором механизма массового сознания. Каждая особь отражается друг в друге и потому в каждой же, кроме ей лично свойственного сознания, образуется и сознание общее. Если личность сумеет воплотить в себе массовое тяготение, она делается крупным историческим деятелем. Все это верно и'Интересно, но никакого отношения к проблеме целостного органического сознания общества не имеет, как мы и покажем в дальнейшем.
Совершенно не различая иерархического порядка явлений, Вормс затем указывает на известный факт «витания идей в воздухе» и какого-то странного согласия между проповедниками науки, философии или морали в каждом определенном периоде. С другой стороны, он утверждает, что развитие личности и общественного сознания не уничтожает, дополняет друг друга. Эти две идеи глубоко верны и важны, но вся величина их значения станет очевидной только в надлежаще построенной общей концепции.
В главе «отправления воспроизведения» Вормс правильно указывает аналогии между размножением обществ и организмов. Мы знаем два вида размножения: брачное и безбрачное. Первый случай мы встречаем при столкновении двух народов на одной территории или при завоевании одного другим. Обычно происходят соединения мужчин победителей и женщин побежденных, вообще мужская кровь всегда принадлежит высшему народу по активным качествам или по общему достоинству расы. Поэтому мы вправе приписать обществам определенный пол. Однако Вормс ограничивается лишь узко материальной стороной. Как всякий истинный брак, органическое воссоединение народов всегда одновременно происходит и материально, и психически. Пол пронизывает все существо организма и в сфере психологической раскрывается с не меньшей силой, чем в материальной. На пути истории мы знаем ряд случаев, когда два народа вступали в психологический брачный союз, то есть когда мужественная культура оплодотворяла женственную, приносившую в дальнейшем плод.