Видя мой энтузиазм, старик улыбнулся.
— Сначала попьём горячего чая, а потом отправимся морозить сопли.
Через полчаса мы были уже готовы к работе. Положив на ручную нарту здоровенный лоскут старого брезента, мы двумя лопатами стали накидывать на него снег. Через три минуты нарта была наполнена, и нам осталось подвезти её к избушке. Справившись с первой нартой, мы взялись за вторую, потом за третью. Не прошло и двух часов, как все четыре стороны нашего жилья были на целых пять венцов погребены в утрамбованный снег.
— Ну вот, кажется и всё! — удовлетворённо посмотрел на своё жилище старик. — Не часто я свою избушку так закутываю. Обычно обходится, но в этом году морозы ошалели. Всё, айда греться!
— Да я и не замёрз.
— Нам надо что-нибудь сообразить на ужин, — улыбнулся дедушка.
— Зачем изобретать велосипед? — запротестовал я. — У нас же всё есть. Вместо чира нарежем на куски гольца и делу конец.
— А я думал, тебе котлет из красной рыбы сообразить.
— Лишние хлопоты, голец самый вкусный — сырой.
— Сырой так сырой, ты меня уговорил, — согласился Чердынцев. — Ершок тоже уважал гольца. Он его ценил больше нельмы и чира. Странный был грузин.
— Он же вроде полу-русский?
— Всё равно ибер, но странный, — вспоминая Сталина, задумался его наставник.
— А почему ты так думаешь? — вывел я старика из задумчивости своим вопросом.
— Понимаешь, иногда он был упрямее осла, правда, ослов я сроду не видел.
— Но уверен, что упрямее? Как это выражалось?
— Он патологически был убеждён, что его, как грузина, русские люди не поймут и не примут. Чувствовал же он себя русским… Представь, внешность у тебя негритянская, а душа — русская. Представляешь, какой раздрай?
— Честно говорят, нет.
— Потому что ты — одно целое, — открыл дверь в свой домик хозяин. — Пойдём за ужином обсудим, чем займёмся перед сном.
Захватив из сенок здоровенного гольца, мы вошли в избушку. На то, чтобы привести себя в порядок и нарезать для еды пласты красной душистой рыбы, ушло не более тридцати минут.
— Вот сегодня день прошёл не зря, — уселся на своё место Чердынцев. — Видишь, сколько успели. Даже свой дворец в порядок привели. Теперь пусть хоть семьдесят хряпнет, в избе белых углов всё равно не будет.
После ужина таёжный оригинал спросил меня:
— Ты ещё не забыл, как звучит северное сияние?
— Пока нет.
— А какого цвета звук нашей избушки?
Понимая, что дед что-то от меня хочет, я весь напрягся.
— Мне кажется, у меня в этом направлении начался прогресс. И звуки слышу и вижу их цвета.
— Вот и хорошо, тогда — вперёд. Это твоё любимое выражение. Оно мне понравилось.
С этими словами седобородый отшельник смахнул со стола остатки нашей еды и опять положил передо мной бумагу.