Когда катер вошёл в полосу дыма и члены команды, и пассажиры немного занервничали. Возник вопрос: успеем мы к ночи выйти из дымовой завесы или нет. Если нет, то придётся идти по реке и ночью. Но не прошло и трёх часов, как наш катер снова оказался в полосе чистого воздуха. Таёжный пожар со всеми его ужасами остался далеко позади. А впереди мы увидели размытый рекой курган. Осмотрев место, мы поняли, что в древности курган стоял далеко от реки, но со временем Тым разрушил яр и подошёл к нему вплотную и теперь в половодье стал его подмывать. Когда мы поднялись на поросшую лесом возвышенность, то поняли, что перед нами вовсе не курган, а точно такая же стреловидная платформа, которую мы видели в пойме реки Оби у Парабели. Только на этот раз её вершина была ориентирована не на запад, а на север. Всем участникам нашей поисковой экспедиции было ясно, что перед нами рукотворный артефакт, но кто его здесь оставил и самое главное, зачем? Для нас это так и осталось неразгаданной тайной.
Когда мы изучили размыв, то увидели уже знакомую нам технологию: ядро платформы было сложено сцементированным известью песком.
— С ним всё ясно! — посмотрел на «курган» Евгений Вертман. — Та же самая технология, те же пропорции, только направление другое. Знать бы, кто его соорудил и зачем?
— А говоришь, что ясно, — улыбнулся Густавовичу Игорь. — То, что перед нами всё рукотворное — это так! Но больше ничего…
В подавленном состоянии духа, мы снова возвратились на катер.
— Теперь без остановки пойдём до протоки Муз, — сообщил я вечером перед ужином. — Там попробуем отыскать руины древнего города, да и два солярных капища. Те, которые я когда-то видел двенадцать лет назад. Главное для нас — это храмы. Всё остальное не так важно.
После короткой деловой беседы, мы легли на прежний курс. К вершине реки, в протоку Муз наш катер вошёл вечером, 20 июня. Пройдя старицу, мы отыскали удобное место для стоянки и на пологом берегу разбили свой лагерь. Экипажу и ребятам из экспедиции порядком надоело ночевать в железной броне катера, поэтому многие перебрались на берег. В палатках оказалось уютнее.
Впервые за много дней пути наша экспедиция собралась у большого общего костра. Мы пили на выбор: кто чай, кто компот. У всех настроение было приподнятое. Шутка ли: экспедиция ещё не началась, а уже есть результат. И какой?! Мы нашли то, чего нигде нет. Странные стрелы в виде платформы. В древности, когда в этих местах простиралась степь, они хорошо просматривались с высоты. Пока не ясно, зачем они построены. Но, в конце концов, загадочные стрелы и знаки пустыни Наска тоже пока загадка. Главное, что они открыты и их можно изучать. На берегу, у костра было решено завтра утром отправить две поисковые группы. Одна, которую придётся возглавить мне, должна пойти на поиски города и солярных капищ, другая, во главе с Вертманом, будет двигаться вдоль реки к пойменным озёрам. Где-то в тех местах, по рассказам местных жителей, стоит огромный курган.
Рано утром обе наши разведгруппы вышли из лагеря и, разобравшись с направлением, двинулись каждая в свою сторону. Вскоре утренняя прохлада сменилась нестерпимым зноем. Мы шли по дороге в направлении речки Налимовки по сплошным гарям. Везде лежали обугленные стволы деревьев, между которыми начала пробиваться мелкая сосновая поросль.
Кругом, куда ни взгляни, открытая местность. Гарь, песок, зной и тишина. Над нами с наступлением жары роились тучи паутов. Они садились на одежду, забирались в волосы, пытались прокусить даже сапоги и ботинки. Сибирякам летающие кровососы были не в диковинку. Но наши гости из Европы от них страдали изрядно. Они смотрели на них, как на самых лютых своих врагов и удивлялись, как можно жить и работать, когда вокруг тебя летает и «лязгает челюстями» эта нечисть?
— Привычка, друзья! Всё дело в привычке, — объяснял я и москвичам, и немцам. — Скоро и вы ко всему этому кошмару привыкнете. Просто не пришёл срок. И потом, всё это свирепое зверьё летает у нас всего пару месяцев, не больше. С первыми заморозками оно исчезнет.