— Тогда иди в чум к эвенкам и садись за еду. Когда делать нечего — эвенки едят. Такова их традиция.
— Я и есть не хочу.
— Ты на самом деле противный! — покосился на меня челдон. — Правильно о тебе говорил Дадоныч. Ну-ну, не обижайся! Я это так, любя. На самом деле времени у нас уйма, а делать нечего…
— Может сходить в лес за сушняком? — предложил я.
— А что? Идёт! Хоть какая-то будет польза.
Глава 36.
Руины и разговор у костра
К утру мороз действительно спал. Туман рассеялся, и мы стали снова собираться в дорогу. Когда поднялось солнце, мы были уже в пути.
— Через два дня наши друзья — каюры уедут к себе на стойбище, — обернулся ко мне Светозар.
Он управлял оленями и о чём-то думал.
— Дальше мы поедем сами.
— Сколько нам ещё ехать? — спросил я.
— Дней пять, не больше. А потом отпустим наших оленей и пойдём на лыжах.
— А ночевать сегодня где?
— Также в чумах. У нас они по всей дороге стоят.
— Неплохо! — подумал я вслух. — А почему не строили избушки?
— Зачем? С чумами проще. Мы их обычно ставим поздней осенью. Летом их нет.
— Вот оно что! Не хотите, чтобы по бивакам нашли то, что вы тут… — замешкался я.
— А ты продолжай, продолжай, не стесняйся! Скажи, то, что вы прячете! Так?
— В общем-то, да.
— Запомни, здесь, в этих горах, мы ничего не прячем. Мы сохраняем, бережём, вот и всё. Бережём для будущих поколений потомков белых Богов. Для тех, кому всё, что здесь лежит, — показал лесовик на девственную тайгу, — очень понадобится.
— А эвенки? Они разве не хранители?
— Хранители, — кивнул головой Светозар. — Только своих традиций. Того, что им досталось от предков. Как видишь, у нас с ними общие интересы. Поэтому мы и вместе.
Через несколько часов быстрой езды мы сделали очередной привал, а к вечеру добрались до других трёх чумов.
— Вот мы опять и в тепле, и есть где покопытить нашим оленям, — сказал лесовик, спрыгивая с нарты.
Но взглянув на чумы, расхохотался.
— Смотри, видишь оленьи шкуры? Вот они, в снегу, все порванные!
Я посмотрел в сторону, куда показывал Светозар и развёл руками. Вся подстилка чумов была кем-то вытащена и сложена в большую кучу. Кругом виднелась раскиданная по снегу оленья шерсть, и всё вокруг было истоптано маленькими медвежьими лапами.
— Росомаха? — посмотрел я на эвенков.
Лючеткан кивнул и стал распрягать оленей.
— Давайте посмотрим, может что уцелело? — подошёл к куче оленьих шкур лесовик. Лучше спать на кусках, чем на ветках и колючках. Спрашивается, зачем она всё это натворила? Тут работы на день, а то и больше. Сначала шкуры надо вытащить, потом все до единой разорвать! Вот зверюга, так зверюга! И зимой и летом всегда творит одно и то же! — возмущался челдон. — И свирепствовала она здесь недавно. Судя по следам, в ночь, когда наша изба чуть не перевернулась.
Собрав куски шкур, мы снова втащили их в чумы и взялись за растопку печей.
— Ладно, что зверь не забрался в лабаз, — улыбнулся Тиманчик. — Пытался, но не смог.
— Если б не землетрясение, он бы прогрыз в лабазе дверь, — показал на следы зубов Лючеткан. — Шибко плохой росомах. Он ещё придёт, его и надо кончать!
— Как? — развёл руками Светозар. — Без хороших собак его не догнать.