— Что это ты раскудахтался? — опять раздался голос Дадоныча. — Не нравится быть заикой, могу сделать из тебя импотента. Заодно и из твоего друга тоже. Ты-то ладно, как говорится одной заботой меньше, а у него шесть жён. Он же волосы на себе рвать будет!
— В каких местах? — вырвалось у меня.
От моих слов теперь захохотали все трое.
— Посмеялись, и будет! — через минуту пробасил Светозар. — Давай-ка на отдых, завтра идти далеко.
Но не успели мы задремать, как собаки подняли лай.
— Однако, ребята, притопали! — вскочил на ноги бородатый весельчак, — надо же, ночью! Давай Белослав свет и займись печью. Будем парней отогревать!
Через минуту в избушку ввалились оба эвенка.
— Устали малость, — проговорил, сбрасывая оленью кырняжку Лючеткан.
— Далеко ходили. Шибко далеко!
— Вон, за хребтами были, — добавил Тиманчик.
— Эко куда вас унесло! — удивился дедушка.
— Надо было, иначе могли оронов потерять. Пришлось быков пугнуть мало-мало. Одного стреляли.
— Вот оно что? — посмотрел на отца с сыном Светозар. — Стреляли, значит?
Лючеткан кивнул.
— А куда мясо девать будем?
— Не знаю, — развёл старший эвенок руками. — Его сначала надо привезти, потом решать будем.
— А на чём везти? — спросил я.
— Как на чём? На оленях! — удивился, глядя на меня Тиманчик. — Мы же своих забрали, они сейчас на старом пастбище.
— Всё, хватит болтать, давайте за стол. У нас тут уха и чай! — распорядился челдон.
— Да мы сыты! Чаю одного попьём, чай это хорошо! — подошёл к печи, потирая озябшие руки, старший из эвенков.
Через несколько минут чай был готов, и отец с сыном, отогревшись, уселись за стол. К ним всей троицей присоединились и мы. Коллегиально за столом было решено, что за мясом отправятся трое, а двое оставшихся займутся проверкой сетей и приготовлением обеда. На сей раз я решил немного проветриться, тем более что на оленей упряжке мне не приходилось ездить несколько лет. Отговаривать меня никто не стал. Поэтому с хорошим настроением после горячего чая, я забрался на свою лежанку и вскоре уснул сном праведника. Проснулся я затемно. Но встать одеться и потихоньку уйти мне не удалось. Оба моих наставника уже не спали. Светозар молча стал накрывать на стол, а старик протянул мне свою малокалиберку.
— Возьми, без оружия в тайге нельзя. Таков закон, — посмотрел он на меня.
— Я хотел взять свою пушку.
— Твоя хоть и автоматическая, но короткобойная. С этой ты дотянешь и на пару сотен шагов.
— Да в кого стрелять-то? — удивился я. — Медведи все спят…
— Я не о зверях, — перебил меня дедушка. — Самый страшный зверь в лесу — это человек. Заруби себе на носу!
— В этих-то забытых богом краях?
— Во-первых, наши края не забытые. И, во-вторых, тёмные никогда не спят. Их биороботы всегда в деле.
— Да сюда, да ещё в такие морозы, «богоизбранного» палкой не загонишь!
— Я не о тех, о ком ты думаешь. Биороботов и из нашего брата хватает. Где они только не шатаются.
— А эвенки тоже с оружием поедут? — спросил я.
— Они без него шага в тайгу не делают. Я же тебе сказал — таков закон!
Что делать, пришлось взять старикову «Тоз-16» и к ней пачку патронов. Через полчаса к избушке подкатила нарта с эвенками и, махнув рукой своим друзьям, я уселся на место Светозара.
— Моод! — крикнул на оленей Тиманчик, и упряжка, сорвавшись с места, понеслась по распадку.