– Не только с Запада, но и с Дальнего Востока. Ты забываешь Японию и Китай. Там почти то же самое, что в Америке или в Европе… Держит на плаву Мировую цивилизацию Россия. Хотя население мегаполисов у неё тоже сгнило. Может быть. Иран, но только не Индия и не страны Юговосточной Азии. Там в духовном отношении то же самое, что и в Китае или в Японии. Мне не хочется тебе объяснять, думаю, что многое ты понимаешь и без моей помощи. Что собой представляет современный мегаполис? – продолжил свою лекцию Добран Глебыч. – Известное дело, социологи будут утверждать, что любой город является местом концентрации большого количества промышленных предприятий. В какой-то степени оно так и есть. Но правы они будут только частично. Большой город – это, прежде всего, громадный рынок различного рода услуг. Промышленность занимает в нём далеко не главное место. Отсюда следует, что современный мегаполис не столько производит нужных материальных благ, сколько их поглощает. Согласись со мной, что это своего рода раковая опухоль. Место, куда текут живые ресурсы планеты, и откуда на свалку вывозится огромное количество мёртвого, никому не нужного мусора. И потом, какую промышленную продукцию выпускают в городах? Прежде всего то, что необходимо человеку, но не разрушаемой им природе. Наши дороги можно сравнить с метастазами, на которых со временем возникнут новые города, часть которых обязательно превратится в мегаполисы. Огромные города, Ар, – болезнь любой планеты. Пора бы человечеству это, наконец, осознать. И если наша мать – Земля с помощью инверсии от них избавится, то её можно понять. Как ты считаешь? – посмотрел мне в глаза помор.

– То, что современные мегаполисы представляют собой опасность для биосферы и литосферы планеты, понимают многие, – уклончиво сказал я. – Но если планета от них избавится, то погибнут миллиарды!

– Погибнут! – согласился предсказатель будущей катастрофы. – Она, наша матушка-Земля, обязательно попытается излечиться. Раковая опухоль цивилизации мегаполисов толкнёт её со временем на экстренные меры…

– Что же делать? – спросил я старейшину.

– А ничего! Просто надо ко всему быть готовым. Животный мир и мир растений устоят, таков закон инверсии. Не погибнут и живущие в единстве с природой люди. Всего этого будет достаточно, чтобы начать всё сначала…

– Вот так перспективу ты предложил!

– Я ничего не предлагал. Просто озвучил то, что ты и без меня хорошо знаешь, только не хочешь сам себе в том признаться, – взглянул на настенные часы рассказчик. – Время идёт, но мы с тобою так и не приблизились к тем вопросам, которые ты мне сегодня задал. Всё вертимся вокруг да около, но не по теме.

– По теме, всё по теме, ты зря, Добран Глебыч! – перебил я старейшину. – То, что посчастливилось мне узнать о петрографических посланиях из прошлого – бесценно! Удивляет и ваше умение читать рисунчатые наскальные письмена. То, что вам известно о гибели цивилизации в Архее, просто потрясает! Здесь великое знание заложено. Такое, которое на дороге не валяется.

– И ещё я тебя, мой друг, обнадёжил скорой инверсией и началом нового каменного века. Так?

– Так! Но и эту точку зрения тоже надо знать. Так что разговор у нас получился очень интересный, Добран Глебыч. А на вопросы, я думаю, ты мне скоро ответишь. Как я понимаю, всё идет к этому. Чтобы нас опять не занесло, давай с самого главного: как вам удалось сохранить себя в период крещения Перми, зырян и ненцев?

– Давай всё-таки с начала, – улыбнулся рассказчик. – Прежде всего, кто мы такие?

Как кто? – удивился я. – Вы что, не русские? А совершенно иной народ?

– В какой-то степени и иной, может быть, поэтому такой упёртый.

От услышанного я открыл рот. До меня только сейчас дошёл смысл сказанного Добраном. А между тем старейшина задумчиво продолжал:

– Мы начали наш разговор именно с этого вопроса, и как видишь, пришли опять к нему. Но сначала разобрались с энергетикой древних, причиной гибели великих цивилизаций прошлого, коснулись работ Теслы и феномена тунгусского «метеорита».

– Ты познакомил меня с древнейшей петрографической Ведой, рассказывающей о гибели цивилизации разумных насекомых Архея, – добавил я.

– И уделил внимание инверсии, которая вполне может произойти, – кивнул головой лектор.

– Так кто же вы, наконец? – задал я прямой вопрос. – Если вы не русские и не русичи, то кто? Говорите вроде на нашем языке…

– Да, да, говорим на самом древнем языке планеты, так оно и есть! И всё же мы несколько иные, чем те, что живут вокруг нас. Я имею в виду потомков новгородских словен и псковских кривичей. В этом и вся загадка.

– Ничего не понимаю! Объясни толком! – посмотрел я на улыбающихся девушек.