– Христианское платье скрывает фигуру женщины. По сути, это свободный балахон, только слегка перехваченный шнуром под грудью. Наш же, наоборот, подчёркивает её фигуру. Посмотри, все сарафаны в талию, и отрыта шея. Разве можно такие шеи скрывать? Они же красивее, чем у лебедей!
Сам Добран Глебыч сидел, одетый тоже по-праздничному. Он любовался женщинами, и было видно, что настроение у него прекрасное. На старейшине была одета ярко-красная, льняная, украшенная золотой вышивкой русская рубаха. На ногах виднелись хорошо начищенные хромовые сапоги, а с шёлкового пояса свисали белые кисти.
– Все ждём тебя, Белослав, – вдруг он обратился ко мне тем именем, которое я услышал от волхва. – Давай быстро переодевайся, вот твоё праздничное, – показал он на лежащий посередине стола свёрток. – Женщины сейчас уйдут. Им там надо кое-что подготовить, а мы с тобой следом.
Через минуту, накинув на себя шубы, наши красавицы направились к храму, а я стал приводить себя в порядок и переодеваться. Надо сказать, что национальный костюм, который приготовили для меня в доме помора, оказался мне впору. Немного большими были только сапоги. Но я надел ещё одну пару носков, и они перестали хлябать. Подпоясав свою белую косоворотку жёлтым шёлковым шнурком, я в полной боевой готовности предстал перед Добраном Глебычем.
– Всё, мы можем идти!
– Вижу! – кивнул он мне, улыбаясь. – Ты только забыл вот это, – показал старейшина на небольшой деревянный ковшик. – Он тебе тоже потребуется. Чем ты будешь пить праздничную сурицу? У нас у каждого свой. Это тоже наш северный обычай. Бочонок общий, а ковш у каждого индивидуальный.
Я взял со стола раскрашенный, с золотыми обводами ковшик и, накинув на себя полушубок, отправился вслед за помором. Когда мы вошли в огромную деревянную избу, которую местные почему-то называли храмом, на дворе стало совсем темно. Когда я переступил порог из прихожей в главное помещение, что мне сразу бросилось в глаза, так это огромный горящий камин. Его огонь освещал зал и сидящих на скамейках вдоль его стен людей. На фоне огня в длинной белой одежде стоял хранитель и улыбался входящим. Мы с Добраном Глебычем нашли себе место рядом со своими женщинами, и когда за последним человеком в праздничной одежде закрылась дверь, волхв поднял руку.