С такими мыслями я заставил себя уснуть. И мне приснился удивительный сон. Как будто я вместе с Добраном Глебычем брожу по Луне и вижу гигантские многокилометровые стеклянные купола. Все они наполовину разрушены, как и то, что они когда-то накрывали. А закрывали они от солнечной радиации и метеоритных дождей самые настоящие города. Города людей, потому что под ногами из лунной пыли торчали черепа и кости. Я что-то спрашивал у старейшины, а он мне отвечал. Но что, я не запомнил. Наверное, что-то об увиденном. От такого жуткого сна я невольно проснулся.
«Что это? – думал я про себя. – Неужели так скоро включились мой эпифиз и правое полушарие головного мозга? Скорее, это был не сон, а погружение во что-то другое, в какой-то неведомый мне мир, где нет ни пространства, ни времени. В нём всё едино. И можно со скоростью мысли переместиться куда угодно!»
Но размышлял я недолго. Внезапно кто-то постучал в дверь, и на пороге появился Добран Глебыч.
– Опять не спишь и другим не даешь? – спросил он с порога.
– Да вот, проснулся… Видел жуткий сон.
– Что ты видел? – спросил помор, присаживаясь напротив моей кровати.
– Что мы с тобой бродим по Луне под гигантским разрушенным стеклянным куполом. А под ногами лежат человеческие кости… Черепа, много черепов…
– Черепа, говоришь?
– Кости и человеческие черепа.
На несколько секунд старейшина задумался, потом сказал:
– Активизировалась твоя шишковидная железа, только не пойму, почему так скоро? Теперь ты можешь смело путешествовать и во времени, и в пространстве. Магия «намерения» тебе известна.
– У меня вот какой вопрос, – сел я на кровать. – Есть какие-нибудь генетические критерии определения, рептилия это или человек?
– Конечно, есть, только «не про нашу честь». Никто этим заниматься не будет. Земная наука схвачена, альтернативной же у нас пока нет. Определить можно только по зрачкам. У этих тварей в темноте зрачки становятся, как у кошек, а при свете дня у некоторых они напоминают каплю, но не у всех. Так что пока они от нас скрыты. И надёжно. Но можно легко понять, с кем ты имеешь дело, через его психику. У этих тварей отсутствуют признаки души. Нет чувства любви, сострадания, они не понимают, что такое совесть, честь, благородство…
– Но ведь и людей с подобными качествами сколько угодно!
– Да, таких масса, потому они тоже нелюди. Раньше подобных отделяли от общества, а теперь именно их скрытые аннунаки и приводят к власти. Причём не только у нас, но и по всей планете. Разве что у китайцев пока не так. Понятно?
– Понятно, всё до банальности просто.
– Раз понятно, тогда вставай и собирайся. Пока мы болтали, все уже проснулись.
Через час Добран Глебыч с Гориславом уже запрягали тройку лошадей, а я, помогая им, никак не мог наглядеться на стать коней старейшины.
– Зачем тебе кони, Добран Глебыч? – спросил я его. – У тебя же и снегоходы, и трактор?
– Ничего ты не понимаешь, Ар! – улыбнулся он мне.
– Кони – это душа любого русского. Когда-то наш народ превратил дикого коня в домашнего. И он стал символом нашего северного солнца! И потом, общение с конем лечит человеческую душу. Кони не глупее собак, а может, и поумнее. Такова традиция! Мы держим лошадей для зимних и весенних праздников. И для навоза… Потому что лучше конского навоза нет на свете удобрения! Благодаря ему на наших полях и в огородах всё, как на дрожжах, и растёт.
– Неужели и на Новой земле лошадей разводили?
– На Матке у нас были олени. Их наши предки тоже одомашнили. Но олени не кони. Они глупее и не так красивы!