– Ты почему опять голая?! Неужели нельзя было одеться?– подхватил я девушку на руки.
– Я первая услышала, что ты едешь, и торопилась…
– Всыпать тебе надо! – проворчал я, вбегая с девушкой на крыльцо дома. – Ну-ка, марш к печке греться! – открыл я дверь в прихожую.
Даша, спрыгнув с моих рук, чмокнула меня в заросшую щетиной щёку и побежала на кухню. В это время из смежной комнаты, где стояла русская печь, вышел князь-старейшина и раскрасневшаяся Валентина. И муж, и жена красовались в фартуках, а их руки были в муке и тесте. Одновременно с ними из горницы показались обе их дочери.
– У Даши слух лучше, чем у нас. Она первой услышала твой «Буран», – улыбнулась Светлена.
– Вот и хорошо, что ты подъехал, – перебил её отец. – Давай раздевайся, грейся и к нам на помощь. Праздник уже начался. Сегодня печем к общему столу традиционный хлеб.
– Весь хутор не спит, ты же видел, – взглянула на меня Валентина.
– А где Ярослава с сыном? – спросил я, скидывая с себя полушубок.
– Как где? Они у наших четвероногих друзей, сейчас появятся, – пробасил старейшина. – А «сороки» вот уже двое суток и днём, и ночью над праздничным платьем Даши колдуют. У неё же его никогда не было. Сама она на кухне, завтрак готовит. Огонь-девчонка! Тоже «сорока»!
И в глазах старейшины вспыхнуло столько любви ко всем своим домочадцам, и даже к Даше, что они засветились.
– Давай отогревайся и к нам. Будем тебя учить, как печь наш традиционный русский хлеб. И потом нужна твоя сила. Пекарь – мужская профессия. Этот труд не из лёгких.
– Но сначала на кухню! – поторопила меня Светлада. – У Даши, наверное, уже всё готово.
– Она тебя заждалась, – улыбнулся дочерям Добран Глебыч. – Тысячу раз рассказала, как ты её по сураду слепую тащил. Давай ступай!
На самом деле, когда я появился на кухне, стол был уже накрыт. На нём стоял чай, желтели ломтики нарезанного домашнего сыра, стояла какая-то выпечка. Даша что-то быстро резала на краю стола. Она улыбнулась мне своей необыкновенной улыбкой и кивнула, чтобы я не стеснялся. Быстро позавтракав, я направился помогать Добрану и Валентине. Через пару минут на пороге дома появились те, кого я ещё не видел. Улыбающаяся Ярослава и весёлый Горислав. Пришедшие со двора, поздоровавшись со мной, заявили, что вскоре тоже займутся хлебом. А сейчас у них есть ещё работа во дворе.
– Надо же, как всё у Добрана отлажено! Все на своих местах и знают свои обязанности. Не семья, а слаженный единый организм, – не переставал восхищаться я. – И нам с Дашей дело нашлось вполне ответственное.
– Ты должен знать, Ар, – посмотрел на меня, размешивая тесто, Добран Глебыч, – что хлеб, который продаётся в магазинах наших городов, для употребления не годен.
– Почему? – удивился я.