– Я доктор наук, учёный геолог. Всю свою жизнь специализировался по кимберлитовым трубкам. Но в основном моя работа была связана не с полем, а с лабораторией. Перед вами теоретик, а не практик. Но этот теоретик кое-что смог. В своё время я нанёс на карту рассчитанные с точностью до ста метров местонахождения трубок. Сколько их было, не имеет значения… Но тут грянула окаянная перестройка. И всё полетело прахом. Когда некоторые круги потребовали от меня координаты открытых мною кимберлитовых трубок, я заподозрил неладное. Оказалось, что не ошибся: за доморощенными предателями замаячила одна серьёзная иностранная компания. Точнее, целая корпорация. И тогда я уничтожил всё, что открыл. Уничтожил своими руками. Потом долгое время отнекивался, валил на случайность. В конец концов меня загнали в угол. И чтобы я не сомневался, отправили в составе маленькой экспедиции разобраться на месте.
– Так вы были не один?! – рассказ бородача меня заинтриговал.
– Отсюда на восток лежит долина Вилюя. С гор её хорошо видно, – продолжил свой рассказ Густав Давидович. – Так на берегу реки нас троих и высадили. Перед вами сидит начальник экспедиции, который потерял и людей, и приборы, словом всё, за что отвечал, – последние слова геологу дались с трудом.
Он опустил голову и на его глазах выступили слёзы.
– Ваша задача – придти в себя. Надо хорошо поесть, напиться чаю и поспать. Может, не так всё плохо, как кажется?
– Хуже некуда, Иксович, хуже некуда. Два кандидата наук, которые меня сопровождали, не чета мне, они были опытными полевиками. Семён Юрьевич родился на Вилюе. Вырос в Мирном. Считай, что местный. Да и Владимир Павлович под стать ему: коренной тюменец, охотник и рыбак… Что с ними могло произойти, не знаю? Ушли в маршрут и с концом.
– Давно?
– Недели три назад.
– А вы можете показать на карте, куда они направились.
– Конечно, могу. Но какое это имеет значение?
И геолог достал из-за пазухи аккуратно сложенную карту. Когда я взглянул на указанный квадрат, куда отправились люди, мне всё стало ясно.
– Вы что, что-то знаете? – с надеждой в голосе посмотрел мне в глаза учёный.
– А вы не пытались их искать?
– Пытался, я три дня шёл их маршрутом, но так ничего и не увидел. Никаких следов. Люди исчезли.
«Как сам-то ты не испарился? – подумал я. – Или тот, кто охраняет эти горы, посчитал, что ты и так не жилец? Умная тварь. Ничего не скажешь, разбирается в людях…»
По карте, которую показал мне учёный, дорога, по которой ушли его друзья, лежала километрах в двадцати от найденной мною платформы. Это в здешних маршрутах совсем рядом.
– Так вы мне скажете или нет? – снова подступил со своим вопросом геолог. – По вашему лицу видно, что вы что-то знаете…
– Знать-то я знаю, – вздохнул я, – но как вам всё это объяснить? Есть вещи, которые не укладываются в моём сознании. И вы можете посчитать меня сумасшедшим. Можно вам задать вопрос? – налил я свежего чаю своему собеседнику.
– Конечно! – испытующе посмотрел он на меня.
– Когда вы шли по следам пропавших, вам ничего не показалось странным?
– Знаете, было! – оживился геолог. – Ночью к моему лагерю кто-то подходил. Но я думал, что это любопытный медведь. И потом, – задумался он на секунду. – Мне показалось, что за мною кто-то внимательно следит. Но я не придал этому значения. Посчитал, что мне всё это кажется…
– Вам не казалось. Всё так и было. И подходил к вашему биваку не медведь.
– Кто же? – поднял на меня удивлённые глаза лесной бродяга.
– Тот, кто забрал без следа ваших друзей, кто несколько раз пытался убить и меня.
– Вас?! – открыл рот от удивления учёный. – Зачем ему это?
– А зачем ему было лишать жизни ваших спутников? Непонятно, как вы-то уцелели?
– Наверное, я ему понравился, но скажите, пожалуйста, кого вы имеете в виду?
– В том-то и дело, что сам не знаю, с кем столкнулся. Следов эта зверюга не оставляет. Сила у неё неимоверная.