Последнее я ощутил всей своей кожей. Руки невольно потянулись к заряженной «Сайге»… И я весь превратился в слух. Медленно я пытался отогнать от себя чувство опасности. Но оно почему-то не исчезало…
«Что за чертовщина! – ругал я себя. – Почему я такой впечатлительный? В конце концов, я же не один, со мной всегда будет рядом матёрый. Он предупредит вовремя».
Взглянув на часы, я отметил, что до рассвета осталось совсем мало времени. Надо было успеть что-то перехватить и собраться.
Выбравшись на дневную поверхность, я отыскал угол платформы и по мере возможности стараясь идти прямее, пошёл вдоль её грани. Длина шагов везде оказывалась разной. Я это понимал, но по бездорожью между деревьев иначе было нельзя. Каждые сто шагов я записывал себе в блокнот и ставил на том месте колышек. Когда я наконец добрался до второго её угла, подсчет показал, что сторона платформы в длину составляет девятьсот два шага. Сколько это будет в метрах, я решил подсчитать позднее. Отдохнув немного и осмотревшись, я направился измерить вторую грань платформы. Сначала всё шло хорошо, я отсчитывал сотни шагов, ставил колышки и был крайне внимателен. Но в какой-то момент мне вдруг стало очень тревожно. Невидимые клещи страха стали медленно, но упорно сжимать моё солнечное сплетение. В одно мгновенье сбилось дыхание, и я снова схватился за заряженную «Сайгу». Однако ощущение подсказывало, что от неизвестного врага пулевой выстрел меня не спасёт. В руках у меня не то оружие. Моё спасение во мне самом, в умении противостоять этому холодящему кровь психическому давлению. Я опустил карабин и вышел из лиственничного мелкоча на более открытое место. В этот момент моя психика поймала вторую волну надвигающегося страха. Волна приползла со стороны лиственничного бора и мёртвой хваткой попыталась вонзить свои кривые острые зубы в моё сердце. Усилием воли я остановил надвигающуюся напасть и стал искать возможность от этой беды защищаться. В этот момент перед моим внутренним взором возник облик старой эвенкийской шаманки. Много лет назад она подарила мне защитный амулет. Клык медведя-людоеда, того самого, который убил моего друга – Юру Сурова. Этот подарок я умудрился оставить дома и теперь чувствовал, что мне его катастрофически не хватает.
«Она же сделала для меня амулет бесстрашия, – ругал я себя за беспечность.
Тогда при встрече с чулуканом – сибирским йети, подарок шаманки смог нейтрализовать психическое воздействие лохматого монстра. А сейчас меня трясёт от страха, как осиновый лист. Даже зубы выбивают дробь.
«Что же делать?»
И тут опять перед моим внутренним взором мелькнуло лицо эвенкийской хранительницы тайного знания. И я услышал её тихий спокойный голос:
– Представь, что клык амикана висит на тебе, Гоша. Хорошо представь… В этом твоё спасение…
И лицо старушки исчезло… Я мгновенно сделал, как она велела. Даже ощутил тяжесть висящего на шнурке талисмана. И навалившийся страх на самом деле стал понемногу отступать. Меня перестало трясти, и я огляделся. Рядом со мной стояли пожелтевшие молодые лиственницы, а на пригорке маячил старый смешанный с сосняком лиственничный бор. Кругом царила такая тишина, что от неё веяло чем-то зловещим.