— Думаю, ты теперь понимаешь, Гор, почему земля Кольского полуострова, как и Таймыр, Ямал, устье Лены, священна для любого представителя белой расы. Она, без сомнения, является частью нашей погибшей прародины. Ты своими глазами видел на ней каменные курганы-конусы, или по-местному — пирамиды, видел развалины некогда погибших от чудовищных взрывов, лучевых ударов и давления ледника городов. Наблюдал до сих пор излучающие в своей глубине радиацию озёра-воронки. Их по Мурману сотни… Какой из всего увиденного тобой можно сделать вывод? Только один: на Кольском полуострове тысячи лет назад бушевало пламя войны. Значит, она, эта земля, являлась частью великой Орианы-Гипербореи. Доказательством могут служить многочисленные подземелья Мурмана. Да, они ещё не найдены, это так. Но подземная война саамов была, и это факт, юноша. Ну, а теперь, спокойной ночи! — закончил свой рассказ учёный. — Разберёшься с дневником и поспи, потому что завтра нам предстоит нелёгкий день, — сказал он на прощание
Глава 10. Дневник экспедиции
Я лёг на свою кровать, зажёг торшер, но минут 10–15 находился под впечатлением услышанного.
«Сколько же он знает, этот дядя Ёша? — вертелось в голове. — Тихой сапой целых 30 лет заниматься исследованиями… Интересно, что у него в папках Антибиблии? Завтра обязательно надо об этом спросить, — заключил я. — А захватывающая история древних сииртя? Она одна чего стоит! Дядя Ёша же с ней познакомил играючи, как бы, между прочим… Сколько же разных мифов он собрал за свою долгую исследовательскую деятельность, этот антрополог? И данные об экспедиции в сердце Сахары тоже, — раскрыл я тетрадку с записями. — Каким же образом она его коснулась? Может, не его, а тех с кем он связан? Евреев-отступников из его круга…. Так это или нет — не важно. Ясно одно, что дядя Ёша Солганик знает в тысячу раз больше, чем рассказывает. Но от меня у него тайн нет. Я это понял ещё из нашей поездки по Мурману. Значит, надо почерпнуть у него как можно больше. Тем более, что он и сам этого хочет».
И я углубился в чтение дневника экспедиции. На первой странице тетрадки интересного для себя я ничего не нашёл. Писал его некий Салах из Александрии. Со слов историка, один из потомков жрецов Гелиополя. Речь шла о покупке хороших верблюдов, походной одежды, деревянных фляг для транспортировки воды, вьюков для зерна и оружия. На последнем я немного остановился. Все члены экспедиции приобрели по два французских пистолета, по хорошему ружью и по венгерской гусарской сабле.
«Как будто на войну собрались», — подумал я.
Но в пустыне без оружия в те тревожные времена, очевидно, было никак. Какой только сброд по ней не шастал. Начиная от разбойников-арабов, кончая беглыми наполеоновскими солдатами. На одной из страниц я нашёл точную дату выступления. Экспедиция началась 3 октября 1801 года. Интересно, что все члены похода выступили в пустыню с разных мест и отдельно друг от друга.
«Умно, — размышлял я, — очевидно, чтобы не привлекать внимания».
Потом, собравшись все вместе, дождались песчаной бури и только после неё двинулись по намеченному маршруту.
«И правильно, крайняя степень предосторожности», — отметил я про себя.