— Мне нравится, что все пристройки, которые рядом с избой, под одной крышей. У нас в Сибирских деревнях тоже такие строят. Это очень удобно, — высказал я своё отношение к увиденному. — На твоём крытом дворе в футбол играть можно!
— В футбол, не в футбол, а защищённый от снега и дождя двор дело хорошее, — улыбнулся Глебыч. — Ты видишь, что в нашей избе вся мебель сделана кустарно. Кое-что досталось от деда, даже от прадеда, кое-что от отца, многое смастерил сам. В этом есть преимущество: когда сам для себя её конструируешь, она тебя полностью удовлетворяет. И ковры у нас самотканые, как и дорожки. Конечно, можно на пол из натуральной шерсти кое-что и покупать, но и этого мы стараемся не делать. Часто вместо них на полах наших изб лежат медвежьи и волчьи шкуры. Ты видел?
Я кивнул, и мы направились снова в горницу.
— Знаешь, чем отличаются наши избы от изб потомков новгородской вольницы? — вдруг меня спросил хозяин дома. — И не потолками и крышами.
— Не знаю, — честно признался я.
— Вот этим, — показал хозяин на потолок зала.
Когда я поднял голову, то на трёхметровой высоте увидел вырезанную из дерева необыкновенную птицу. Крылья и хвост этой сказочной красавицы были настолько тонки и изящны, что казались прозрачными. Повинуясь струям тёплого воздуха, птица кружилась на своей оси и казалась совсем живой.
— Ничего себе! — изумился я. — Когда был здесь в первый раз, её не заметил.
— Ты смотрел не туда! — засмеялся хозяин, намекая на девушек. — А потом я тебя отвлёк разговором. Это птица счастья! Если поглубже — та птица, которая породила на заре истории наш народ — русичей, а точнее все племена белой расы. На Индостане её называют Гарудой, на нашей земле Гамаюном. Вообще-то птица Гамаюн, — снова сел на своё кресло Добран Глебыч. — Указывает на ту небесную силу, которая 12 миллионов лет назад привела космических скитальцев к нашему земному Солнцу. Отсюда и земное рождение белой расы. Смысл понятен?
— Более чем! — кивнул я, любуясь кружащей под потолком удивительной птицей.
— Ну что, собеседники ещё не наговорились? — зашла с улыбкой в горницу жена хозяина. — Девчурки, пока вы беседуете, растопили баньку. Через час можно будет идти.
— Неужели так быстро ваша баня натопится? — удивился я.
— Да мы недавно её топили. Она не остыла, — проворчал Добран Глебыч. — Так что готовься. Получишь от женщин полотенце.
— Оно уже висит на его кровати, — посмотрела на мужа Ярослава Ивановна.
— Но он не знает, где его кровать, — улыбнулся Добран Глебыч. — Покажи-ка Ару его комнату, — обратился хозяин к жене.
Мы прошли по тёмному коридору и оказались в небольшой спальне. На её полу лежала зимняя медвежья шкура, а у узкого высокого окна стояла тумбочка. В углу я заметил полку с какими-то книгами. Перед ней, привлекая на себя внимание, красовалось расписанное красными конями тяжёлое кресло.
— Это твоя койка, — показала на кровать хозяйка дома. — Здесь всё чистое и свежее. Из бани — чай и сюда на отдых. Будить тебя завтра никто не будет.
Я поблагодарил за заботу Ярославу Ивановну и, осмотрев принесённое мне широкое домотканое полотенце, вернулся в горницу. Там, просматривая альбом с какими-то фотографиями, меня ожидал Добран Глебыч.