— Хорошо, что ты разнёс ему голову, это тебя и спасло, — продолжал охотник. — Если бы ты угодил ему в другое место, то он бы тебя убил. До чего же живучая тварь! — пнул он зверя. — Давайте, давайте, потеребите его сильнее! — подбодрил Николай остервеневших лаек.
Собаки всё так же неутомимо продолжали рвать мёртвое тело зверя.
— Откуда же взялись мои лайки? И почему они напали на медведя буквально за секунду до его прыжка? — недоумевал я.
— Что, не поймёшь, как это произошло? — подошёл ко мне Николай.
— Не пойму, — честно признался я.
— Если бы не они, — показал на моих чёрно-белых Кинямин, — нам обоим сегодня у костра была бы «крышка». Они на секунду опередили медведя и сорвали его бросок. Дали тебе возможность выстрелить да и мне тоже, хотя мои пули вряд ли что решили.
— Но откуда они взялись? — задал я вопрос Николаю.
— А ты вот у него спроси, — показал хант на тушу зверя. — Собаки ушли по его следу, — стал объяснять тактику медведя охотник. — Он этот демон, специально его им подсунул. И подсунул в конце светового дня. Чтобы атаковать нас у костра ночью.
— Без собак? — догадался я.
— Да, без собак. Он накрутил по тайге много километров и заставил собак себя догонять. Сам же, имея преимущество во времени, подошёл к нашему костру. Подобрался так, что мы и не слышали, против ветра, по всем правилам. Потому Дымок и нервничал, но обнаружить зверя не смог. Некоторое время медведь лежал и наблюдал за нами.
— Я почувствовал его взгляд — мороз по коже! — признался я.
— Я тоже, — кивнул головой Николай. — Но долго наблюдать за лагерем зверь тоже не мог. Он знал, что его скоро догонят твои собаки. Поэтому, выбрав удобный момент, он рискнул. Дымку зверюга в счёт не брала. Это не зверовая лайка. Но твои волки оказались проворнее, чем он думал. Они вцепились в него чуть раньше, теперь ты всё понял?
— Догадался, — сказал я. — Вот это бес! — посмотрел я на лежащего зверя. — Медведь с сознанием человека! Такому и огонь не страшен.
Я успокоился только тогда, когда лапы медведя одеревенели и стали холодными. Всё казалось, что он вот-вот вскочит и снова кинется.
— У тебя как в штанах, всё ладно? — посмотрел я на задумчивого ханта.
— А при чём тут штаны? — не понял он меня.
— Да я вот сходил за кусты и свои поменял, и ты можешь последовать моему примеру. Не переживай, в юртах я ничего никому не скажу.
— Ха-ха-ха! — закатился от смеха Коля. — А я-то думал, что ты о чём-то серьёзном. Честно говоря, я испугался, и здорово. Особенно, когда зверь через костёр на тебя прыгнул. Думаю, ты перезарядить ружьё не успел. А за себя испугаться? Что-то не испугался!
— Всё-таки вы взяли над ним верх! — обнял я своих собак. — Сначала он вас чуть не укокошил, а теперь все вместе мы его отправили на тот свет. Чудо произошло. И если б не вы, лежать бы нам с Николаем у костра, вместо него, — показал я на зверя.
— Что же нам с ним делать? — собирая раскиданные угли, спросил я ханта.
— Утром, однако, обдирать и грузить мясо на твой «Буран». Это не шатун, поэтому в юртах соберём медвежий праздник.
— По-мансийски он зовётся «Тулыглап», — припомнил я книгу Ювана Шесталова «Югорская колыбель».
— Совсем не так, — улыбнулся Николай. — У манси он называется «Пупихйинь», а у нас «Вэй-ях».
— Но насколько мне известно, русских на шаманские ритуальные праздники не приглашают, значит, мне не светит.