— Легенда гласит, что они надевали на себя чешуйчатые, как у рыб панцири, которые пробить ничем было невозможно. Мы, Ярцемовские ханты Большого Югана, ещё часть Каюковских и являемся потомками железных «аус-ях». И мы до сих пор не смешиваемся с другими родами. Своих дочерей ни за Малоюганских, ни за Тайлаковских, ни за Тауровских не отдаём. И не берём от них себе в жёны.
— Как же вы тогда живёте? — невольно вырвалось у меня. — Так ведь можно и совсем выродиться?
— Не выродимся! — уверенно сказал Петя. — Такие же как мы живут на Большом Салыме. Правда они давно родственники. Но всё равно. А моя мать вообще с Колик Ёгана, что на Вахе. Там точно полным-полно потомков «аус-ях».
Всё, что говорил Петя, в точности совпадало с теми данными, с которыми меня познакомили московские учёные.
«Так вот почему антропологически ханты далеко не однородны? — подумал я. — Потомки родов, пришедших с севера, не хотят смешиваться с потомками родов пришедших с юга».
— Мы, как бы считаемся в среде хантов их правящей верхушкой. Из нашей среды выходили самые сильные шаманы, а в прошлом и вожди племён.
«И сейчас то же самое», — подумал я про себя.
— Твой отец, Петя, выполняет функции племенного вождя, и ты это хорошо знаешь, а дядя — самый сильный на Югане шаман — хранитель мужа Сорни Най, духа Югана.
— Мы, как потомки людей, пришедших с севера, — продолжил свой рассказ молодой Ярцемов. — Считаем, что по крови являемся родственниками вам, русским. Наши шаманы когда-то говорили, что у нас с вами были общие предки. Мы и дома строим такие же как вы, большие и тёплые, и оленей разводим, и пасти их не ленимся. Ты ведь заметил, что из хантов мы самые богатые?
— Заметил! — кивнул я головой. — Ладно, Петя, спасибо за твой рассказ, когда приедет Лисак Павлович, я его попрошу что-нибудь мне рассказать о северных родах, а сейчас можно мне посмотреть некоторые книги? — прервал я его.
— Конечно! — согласился молодой Ярцемов.
Когда я подошёл к стеллажу, меня поразило то, что много книг было дореволюционных изданий.
«Откуда он их взял? — ломал я голову. — Может из сургутских библиотек? Или даже из самого Тобольска?»
На глаза попала «Божественная комедия» Данте. Рядом стояла XIX века Библия. Я открыл обе книги и увидел, что иллюстрированы они великим итальянским графиком Дорэ.
«Ну и Лисак Павлович! У него здесь такое собрание, — оглядел я другие книги, — какого в наше время нет ни в одной библиотеке! Разве что где-нибудь в Москве, куда пускают только по пропускам».
Пока я изучал библиотеку, Петя занимался хозяйством. Он распотрошил одного глухаря и растопил на улице кор.
— Будем готовить глухаря по-хантейски в клюкве, — сообщил он мне радостно.
Но меня радовал не глухарь, а знакомство с некоторыми книгами, о которых раньше я только слышал.
Незаметно один за другим пролетели три дня. В душе я верил, что погода особо не должна измениться, но всё равно боялся.
«А вдруг прогноз окажется не враньём? Что тогда? Скуёт реку, а потом и Юган. Как мне добраться до посёлка?» — размышлял я.