— Да, именно так, Юра, — сказал он спокойно. — Я много раз присматривался к людям, но почему-то доверия к ним у меня не было. А ты мне сам сказал, что «в рубахе» родился… А потом, я дал слово помочь. И не смог. С таким грузом уходить из жизни трудно… Ты уж прости!
— Не за что мне вас прощать! — засмеялся я. — Я сам виноват. Так получается, что чёрный медведь-оборотень начнёт охотиться на меня?
— Пока у тебя не возникло желание найти в тайге идолов — нет. Но как только оно у тебя появится — ты его клиент. Помни об этом, — погрустнел бывший медик.
— Если так, то вы должны мне передать свою схему. Тот рисунок, который перерисовали в свою тетрадь. Он у вас уцелел?
— Сегодня за мной приедет мой внучек, лечение своё я закончил, — посмотрел на меня старик. — Завтра я найду свою тетрадку и вечером к тебе снова приеду. Думаю, внука уговорю, — закончил разговор на мистическую тему Василий Петрович.
И на самом деле, вечером к старику на «Газ-69» приехал его внук. Молодой красивый парень. Он помог своему деду разобрать палатку и сложить вещи.
— Всё, до завтра! — махнул мне Василий Петрович. — Миша меня привезёт, — показал дед на своего внука.
Когда машина укатила, я не знал, что думать.
«Неужели приедет и привезёт свою тетрадку? — невольно лезло в голову. — Тетрадь начала сороковых! Если так, то получается, что не соврал? Хотя каких только шутников на Земле нет? Но с другой стороны — зачем ему так со мной шутить? Чтобы всю жизнь боялся медведей? Злая шутка. Так не шутят! И потом, — размышлял я. — Старый фельдшер обрисовал мне души европеоидов. Не просто людей с европейской внешностью, но тех, чей язык он понимал. Как объяснить такое? Допустим, откуда-то он узнал предания про эндри или квелей? Но ведь ему было бы проще мне врать, повествуя про души хантов или селькупов? Тогда его рассказ был бы более правдоподобным».
И всё-таки слова старого о маячке, о человеческих душах, скитающихся среди бесконечной сибирской тайги, в моём сознании ни как не укладывались.
«Что-то с психикой у Василия Петровича не так? — думал я. — Но тогда как объяснить нападение на него медведя? Да ещё в марте? А может это случилось в другое время? Если фельдшер шутник, то он наверняка не приедет и никакой тетрадки не привезёт, — сделал я для себя вывод. — А если всё-таки приедет, да ещё и с тетрадкой, что тогда? Тогда либо он ненормальный, либо все что мне рассказал, является чистейшей правдой. Осталось подождать до завтра…
К моему удивлению и даже радости, вечером следующего дня у моей палатки остановился «Газ-69». Из него вышел улыбающийся Василий Петрович и подал мне в руки свою заветную тетрадку.
— Ты, наверное, подумал, Юра, что я чокнутый? — спросил он. — Как видишь, нет. Тетрадь 1930 года. Можешь отдать записи в ней на экспертизу.
— Честно говоря, посчитал, что у вас не всё в порядке, — сознался я.
— Положа руку на сердце, когда я вспоминаю о мною виденном и пережитом, то тоже так думаю, — кивнул он мне на прощание.
Глава 22. Тайна идолов или ещё одно посвящение