Интуитивно я почувствовал, что ответ на вопрос, куда пойти работать, от меня совсем рядом, и он как-то связан с тем, что меня волнует. И тут я внезапно вспомнил рассказ одного старого больного фельдшера. Случилось это через год после моего переезда из Верхнекетского района Томской области в областной центр. От своего знакомого я услышал, что в районе села Нарымского пробурена скважина, из которой стала поступать на поверхность горячая морская вода. Очевидно, вода древнего, ныне исчезнувшего моря. И мне захотелось побывать на той скважине и самому убедиться, так ли это. Я взял напрокат у друга «Казанку», поставил на неё свой старый проверенный временем «Вихрь», запасся до отказа топливом и, зацепившись за идущий вниз по Оби «Ярославец», отправился в район Нарыма к заинтересовавшей меня скважине. Через пару суток я был на месте. Отцепившись от «Ярославца», я завёл свой мотор и, махнув капитану катера рукой, пристал к Чистому Яру — к месту, где геологи пробурили странную скважину. Меня удивило, что у берега стояло десятка полтора разных лодок, а на берегу маячили палатки. Через несколько минут я узнал, что на скважину приезжают лечиться люди. Оказывается, бьющая из-под земли горячая вода запросто лечит многие болезни. Хотя я и был здоров, но искупаться в целебном источнике мне, естественно, захотелось. И я принял решение несколько дней пожить рядом со скважиной. Поискав свободное место, я поставил на берегу свою палатку и отправился купаться и принимать грязевые ванны. В одной из самодельных ям, куда люди наливали шлангом горячую воду, я заметил старого человека. Он сидел одиноко в своей ямке и правой рукой поддерживал висящую у плеча на коже левую руку. Мельком взглянув на зажившую страшную рану, я понял, что человека изуродовал медведь, тем более, что на его шее были видны шрамы от его страшных когтей. Как человек не умер от таких ран, было непонятно. Повалявшись в грязи и приняв ванну, я искупался в чистой воде ближайшего озера и направился к себе в палатку. Подойдя к ней, я увидел снова того старичка, который одной рукой безуспешно пытался развести рядом со своей палаткой маленький костёр. По-быстрому я наломал тонкого сухого хвороста, и вскоре костёр у палатки старого человека запылал. Старик поблагодарил меня за помощь и спросил, где я так профессионально научился разжигать костры? Я сказал ему, что ещё недавно работал охотоведом, приходилось по работе много путешествовать. В бесконечных дорогах и научился этой премудрости. У своей палатки я тоже разжёг костёр и стал готовить себе ужин. Увидев, что таким же делом занят мой сосед, я решил, что будет лучше пригласить старичка к себе.
— Пойдёмте ко мне, — подошёл я к нему. — У меня уже всё готово, и за компанию будет веселее.
— Мне как-то неудобно, — посмотрел он на меня. — Я лучше сам по себе…
— Не стесняйтесь, — сказал я ему. — Мы же соседи, в следующий раз чай пойдём пить к вам. А сегодня за мой приезд.
— Тогда я возьму вот свои булочки, правда, они не свежие, — сконфузился старик, доставая из палатки какой-то пакет. — Вчера внук привозил, за ночь успели высохнуть.
— А вы сами откуда? — спросил я его, когда мы подошли к моей палатке.
— Из Парабели, я местный. Отсюда на посёлок идёт дорога: по ней ко мне иногда приезжает на газике мой внучек.
У старика легкий низкий голос, приятное доброе лицо и умные открытые глаза. Он сел напротив меня и положил свою повисшую на сухожилиях и коже левую руку себе на колени.
— Меня звать Василием Петровичем, — представился он.
— А меня Юрием, — протянул я свою руку для рукопожатия. — Хоть я и не употребляю, но у меня в шакше кое-что есть. Вы что предпочитаете: вино или «столичную»? — засуетился я.
— Сегодня самый раз — слабозаваренный чай. Я же после процедуры, — улыбнулся старик.
— В таком случае он уже перед вами, — показал я на чайник. — Но сначала надо хорошенько покушать.
— Есть я тоже не хочу, — сказал Василий Петрович. — Разве что за компанию?
Наступила светлая северная ночь. Рядом с разбросанными вокруг палатками дымили костры, оттуда слышались глухие голоса и смех. Сидя напротив друг друга, мы не спеша поели, попили чаю и постепенно разговорились.
— Ты, Юра, где работал охотоведом? — спросил меня Василий Петрович.
— На Орловке в Верхнекетском районе.
— Понятно, — задумчиво посмотрел на меня старик. — А ты когда-нибудь бывал на Васюгане?
— Нет, не бывал.
— Хорошая река, красивая, — почему-то вздохнул Василий Петрович. — Я там был, но давно… А вообще-то я омский. Но всю жизнь прожил в Нарымском крае.
— Попали когда-то по распределению? — спросил я.
— По своей воле. Другое тогда было время. Люди во что-то верили, к чему-то стремились. Это сейчас живут одним днём как жуки-пауки… — опасаясь, что его слова могли меня обидеть, старик замолчал.
— Я с вами согласен, — поддержал я его мнение. — Так оно и есть. Каждый старается жить только для себя. И ему наплевать, что происходит в обществе и куда оно катится.
— Тогда мы думали иначе, — посмотрел на светлое ночное небо Василий Петрович. — Стремились быть полезными своей стране, своему народу. Красивое время было!
— Вы, наверное, страстно любили охоту? — намекнул я старому человеку на его травму. — Это ведь медведь… Удивительно, как вы живы-то остались?
— Медведь, — посмотрел на неподвижно лежащую на колене руку старик. — Но охотником я страстным не был. И выжил я чудом. До сих пор удивляюсь, почему я тогда не умер. Просто какая-то сила меня удержала в этом мире.
С этими словами Василий Петрович поднялся, поблагодарил меня за ужин и компанию и собрался идти к себе.
— Вы уже на боковую? — спросил я его.
— Да нет, я так рано не ложусь. Просто думаю, Юра, пора отдохнуть тебе… Ты ведь с дороги.
— Я на катере проспал двое суток, — засмеялся я. — Так что не беспокойтесь.