— Ты ешь вот такое, — показал я ему на накрытую снятой шкурой груду лосиного мяса. — И мне на вопрос так и не ответил: зачем добыли зверя? Неужели намеревались вдвоём зажевать такую тушу? И запора не побоялись!
— От лосятины запора не бывает, скорее понос, — отвернулся охотник.
— Какая разница? — продолжал наступать я на него. — Ты вот у меня в животе змею обнаружил, а у самого в пузяке крокодил! Здесь килограммов триста, не меньше, — показал я на сложенное мясо.
— Однако, будет больше, чем три центнера…
— Вот видишь! — перебил я охотника. — У кого аппетит: у меня или у тебя? Я вот и грибами наесться могу. А тебе лося подавай, да поздоровее! Наверняка затея добыть зверя была твоя, а не Петровича?
— Моя, — согласно кивнул охотник.
— Я не пойму, зачем?
— Домой хотел отправить, на стойбище…
— Как? — изумился я. — Здесь вертолёт нужен!
— У меня тут недалеко берестянка. Пока речка не замёрзла и мясо можно отвести, и глухарей пол-лодки на ярах настрелять…
— Ах, вот оно что! Тогда всё понятно. Только вот какое дело — про добытого вами лося никому ни слова. Ты ведь знаешь, какие у нас законы. И я его не видел. Просто потерялся человек, а как значения не имеет… Иначе тебя оштрафуют, а Юрию Петровичу прилепят ярлык браконьера. Договорились?
— А с мясом что делать? — спросил эвенк.
— Как что? Вместе дотащим его до твоей лодки. Ты отправишься по воде, а я пешком по борам. Вот и всё. Привезёшь свою добычу своим. Сколько тебе придётся пройти заломов?
— Пять.
— Ничего себе! Пять раз будешь разгружать и снова загружать свою лодку! Если окажусь рядом, то помогу.
— Ты уйдешь вперёд, Гера, речка на одном месте крутит… Пока я доберусь, ты уже будешь пить чай у себя в Центральном. Но всё равно спасибо тебе, что ты отдал мне лося! — с благодарностью посмотрел на меня охотник.
— За что? — опешил я. — За что ты меня благодаришь? Не я же его добыл?! И потом, если бы я его и застрелил, то всё равно отдал бы его тебе. Он мне не нужен.
— Ты совсем другой, — задумчиво проговорил эвенк, глядя на свет пламени. — Все, кто до тебя у нас работал, что бы мы для себя ни добыли, у нас забирали. Говорили, что если мы им добровольно не отдадим, то на нас будет составлен протокол. И нас будут штрафовать, а то и посадят в тюрьму. Тюрьма для эвенка хуже смерти, — вздохнул молодой тунгус.
— Неужели всё, что ты сейчас мне сказал, правда? — спросил я его.
— А зачем мне врать? Ты ведь знаешь, Гера, нашего участкового Клешнёва?
— Как не знать? В одном посёлке живём.
— Он с нас и со староверов дань берёт, — грустно усмехнулся рассказчик.
— Какую ещё дань?! Ты говоришь какие-то странные вещи! — подал я готовый шашлык Николаю. — Ну-ка расскажи поподробнее?
— Только ты никому, что от меня сейчас узнаешь, не рассказывай. Особенно участковому. Иначе он меня посадит.
— Как так посадит?! Да у него и прав-то таких нет! Ты что несёшь? Почему ты его так боишься?
— Его все эвенки боятся. И чудиновские староверы тоже.
— Ты мне про дань расскажи, — напомнил я ему.
— Дань мы ему платим за то, что он знает, какие у кого ружья.
— Но ведь вы охотники, и у вас должно быть оружие. Без него в тайге никак, — недоумевал я.