— Постой, — прервал я хранителя. — А как же язык латинский? Он далеко не русский.
— Структура его всё равно русская, перебил меня «знахарь». — И масса исковерканных слов тоже русских. Латиняне этот язык получили в VI веке до н.э., получили от служителей С.Т. Сначала как тайный язык общения патрициев… Псевдолатинский или эсперанто древности, первое время являлся средством общения римского сената. Чтобы плебеи не понимали о чём говорят патриции. А когда плебеи получили такие же права, что и последние, он стал государственным языком всей римской республики. Постепенно на него перешли и латиняне, и вольски, и сабиняне, и самниты, и даже этруски… О задачах латинского языка разговор отдельный. Сейчас на латинице останавливаться не будем. Этот искусственный язык был создан для искоренения вытеснением на всём Западе языка ориан-русов. Отсюда и знаменитое выражение: «Этрусское не читается»… А оно читалось и очень долго. Вплоть до V века н.э. Пока в простонародье был ещё жив язык этрусков. Псевдолатинский язык создался для построения в Европе новой альтернативной культуры. Всё это в противовес нашему этносу, победителей Запада.
— Ты имеешь в виду разгромленную Атлантиду? — уточнил я.
— Её окаянную, — кивнул головой старый. — Латинизация в Европе была проведена для образования на Западе новых враждебных русскому народу этносов. Смотри как умно: на нашей же русской генетической основе! Лингвистически и посредством внедрения иной культурной основы расколоть единый народ, а потом в течение тысячелетий стравливать в братоубийственной войне две вечно враждующие его части!
Переводя дыхание старик на несколько секунд замолк. Ошарашенный его словами я молчал тоже.
— Понятно, что на базе латинского была создана вся современная западная цивилизация, — прервал я затянувшееся молчание. — Нетрудно догадаться, что не только романские языки, но и германские произошли в результате латинизации нашего русского. Этому процессу долгое время помогала ещё и католическая латинская церковь. В какой-то степени для такого дела она и была создана… И всё-таки мне не ясно, зачем столько трудов?