Психическая Прана вмешивается во все, более высокие процессы, чем деформирует их, однако сам ее собственный дефект обусловлен тем, что в нее вмешивается и искажает природу физических работ в теле, которую Жизнь развила в своем появлении из Материи. Это та, что создала отделение индивидуальной жизни в теле от жизни вселенной и наложила на нее печать желания, стесненности, голода, вожделения, жажды того, чего не имеешь, долгих поисков наслаждения и тщетную стесненную потребность обладания. Удобно приспособленная и ограниченная в чисто физическом порядке вещей, она безмерно расширяется в психической Пране, и, по мере роста ума, приобретает характер необузданный, ненасытный, хаотичный и становится суетливым создателем беспорядка и болезни. Кроме этого, психическая Прана основывается на физической жизни, ограничивает себя нервной силой физического существа, она, по этой причине, ставит пределы действиям ума и связывает его с зависимостью от тела с его подчинением усталости, неспособности, болезни, беспорядку, всему ничтожному и случайному, психическим расстройствам и даже возможному разложению работы физического ума. Наш ум, вместо того, чтобы быть мощным, чистым инструментом сознающего духа, свободным и способным контролировать, использовать и совершенствовать жизнь и тело, оказывается в результате разнородной конструкцией; он становится преобладающе физическим умом, который ограничен своими физическими органами и подчинен требованиям и затруднениям жизни в теле. От этого можно избавиться только практическим внутренним психологическим процессом анализа, посредством которого мы начинаем осознавать ум как отдельную силу, изолируем ее для свободной работы, выделяем также психическую и физическую Прану и превращаем их из цепей зависимости в передающий канал Идеи и Воли в Буддхи, послушный его внушениям и командам; Прана тогда становится пассивным средством выполнения прямого контроля ума над физической жизнью. Этот контроль, каким бы анормальным по сравнению с нашей привычной манерой действия он ни был, не только возможен — до некоторой степени он проявляется в феноменах гипноза, хотя они нездорово анормальны, поскольку в них чужая воля внушает и командует, — но должен стать нормальным действием, когда высшее внутреннее Я примет на себя прямое управление всем существом. Этот контроль может, однако, осуществляться совершенно только из сверхразумного уровня, ибо именно там пребывают правильная, действенная Идея и Воля, а мыслительный ум, даже одухотворенный, является только ограниченным помощником, хотя его можно сделать очень сильным.
Думают, что желание является реальной движущей силой человеческой жизни, и что отбросить его означало бы прекратить побудительные причины жизни; думают, что удовлетворение желания есть единственное человеческое наслаждение, и устранить его означало бы погасить импульс жизни находящимся в покое аскетизмом. Однако, подлинная движущая сила жизни души есть Воля; желание — это только деформация воли в преобладающе телесной жизни и в физическом уме. Необходимый поворот души к обладанию и наслаждению миром заключается в стремление к восхищению и восторгу, а наслаждение удовлетворением жажды — это только виталическая и физическая деградация воли в ее стремлении к восторгу. Существенно, чтобы мы различали чистую волю от желания, внутреннюю волю в ее стремлении к восторгу от внешней жажды ума и похоти тела. Если мы не в состоянии сделать это различение практически в опыте нашего бытия, мы можем только сделать выбор между убивающим жизнь аскетизмом и грубым желанием жить, или еще, попытаться осуществить неуклюжий, неопределенный и ненадежный компромисс между ними. Фактически, это то, что делает масса людей; меньшинство подавляет жизненный инстинкт и стремится к аскетическому совершенству; большинство подчиняется грубому желанию жить с такими видоизменениями и ограничениями, какие навязывает общество и какие нормальный социальный человек приучен налагать на свой собственный ум и действия; другие устанавливают баланс между этической строгостью и умеренным потворством умственному и жизненному собственному я и видят в этом балансе золотую средину между здравомыслящим умом и здоровой человеческой жизнью. Но ни один из этих путей не дает совершенства, которого мы ищем, божественного правления воли в жизни. Всецело подавить Прану, виталическое существо, означает убить силу жизни, посредством которой должно быть поддержано огромное действие воплощенной души в человеческом существе; потворствовать грубому желанию жить означает довольствоваться несовершенством; идти на компромисс между ними означает остановиться на полпути и не владеть ни землей, ни небесами. Однако, если мы сможем достигнуть чистой воли, неискаженной желанием, — которую мы найдем намного более свободной, спокойной, устойчивой и действенной силой, чем прыгающий, задыхающийся, скоро устающий и глохнущий пыл желания, — и в тихой внутренней воле восторга, не затронутой волнением и не ослабленной страданиями страстного желания, мы сможем тогда превратить Прану из деспота, из нападающего на ум врага в послушный инструмент. Мы можем называть эти более высокие проявления также желанием, если захотим, но тогда мы должны допустить, что есть божественное желание, иное, чем виталическое страстное желание-жажда, Бог-желание, тусклой тенью которого является этот более низкий феномен и в которое он должен быть преобразован. Все же лучше по-разному называть совершенно различные по характеру и внутреннему действию проявления.