Одним из немногих примеров, где мы можем сослаться на действие не-книги как инструмента, и тем не менее являющегося мостиком через область литературы, является случайКниги о Книге.В этой истории, которую я опубликовал в форме книги, рассказывается о том, как люди разочаровываются в книгах, и как они могут научиться из них тому, что в них есть и чего в них нет. Критики были разъярены тем, что эта история была такой короткой, тогда как они предполагали, что книга должна быть определенного объема. Эта ярость овладела ими прежде, чем они прочли книгу, в которой описывалось их поведение и показывалось, каким неадекватным оно является. Это дало нам — и многим другим людям — публичное доказательство такого склада ума литераторов и буквально мыслящих людей, в чем они никогда бы не признались, если бы их прямо на это вызвали. Мы позволили им сделать это для нас. Это показывает, как книга может быть использована для создания ситуации.
Действие рассказов и историй
В: Вы опубликовали несколько сотен сказок и историй, преимущественно Среднего Востока, иллюстрирующих ситуации, которые часто показывают силу и слабости людей. Почему вы экспортируете этот материал из других культур, вместо того, чтобы представить его в современных терминах, и каково его действие на Западный мир, если не просто продвижение "Восточной Мудрости"?
О: На Востоке этот материал хорошо развит как учебная среда; поэтому, пожалуй, нет смысла пытаться улучшать или заменять то, что проверено и действенно. Посмотрите с другой стороны: люди на Востоке обычно не пытаются изобрести для себя радио просто потому, что оно уже было изобретено и импортировано с Запада.
Действие нашего материала в Западном мире уже широко описано людьми на Западе, которые говорят, что они находят его полезным, и по этому вопросу я должен отослать вас к ним.
Другой причиной, почему мы не используем материал с Запада, является то, что до недавнего времени у нас не было выращенного здесь продукта, достаточного количества материала такого рода, чтобы запускать его в дело.
Даже если бы мы были способны собрать его, то то, как его восприняли бы, не дало бы ему хорошей возможности из-за шаблонно-презрительного отношения к наставляющим историям. Только после указания на его употребительность, жизненность и долговечность в определенных культурах, нашедших его полезным, мы могли бы побудить людей из других мест искать местный продукт и — более того — использовать его.
Нам пришлось вновь поднять вопрос о возможной ценности сказок, рассказов, шуток и историй и удерживать его открытым, несмотря на установившееся на Западе мнение, что такой материал имеет лишь развлекательную ценность. И произошло следующее: на Западе стал устанавливаться эквивалент технологическому основанию, или базовая грамотность, в этой области.
Но не следует полагать, просто потому, что вы живете и учитесь на Западе, что (а) этот материал предназначен только для Запада: поскольку он также имеет необычайный успех на Востоке; или что (б) людям на Востоке не приходится заново проходить через подобный процесс возвращения и ознакомления, чтобы получить возможность вернуть не-развлекательное содержание этих произведений их собственных культур.
Действительно, на Востоке, как и на Западе, все еще имеется много людей, неспособных настроиться на восстановление высших и обучающих измерений этого материала. Справедливости ради следует сказать, что если на Западе, в общем, только недавно пришло время для обретения энергии, гибкости и широты любознательности, чтобы исследовать эти материалы тем способом, который задумывали его первоначальные создатели, то на Востоке — тоже в общем — склонны забывать атрибуции, глубину, содержание и структуры, в которых они традиционно были представлены.