— Может они, действительно могли сообщить японцам что-либо стратегически важное?
— Конечно. Здесь была целая рота медведей и дивизия зайцев.
— Как ты ушел?
— На юг, потом на запад по Охотскому тракту. Советские им уже мало пользовались. В Олекминске купил документы.
— Что ты брал у японцев?
— Все. Даже купил жену.
— Японскую?
— Тогда это было обычно.
— Именно купил?
— Я попросил, и через год мне привезли девушку.
— Много привозили японских девушек?
— В восемнадцатом—девятнадцатом веках японцы, китайцы, корейцы, американцы постоянно кого-нибудь привозили и увозили.
— А русские?
— Русских, конечно, было больше. Они с пятнадцатого века приходили по суше всем отрядом или караваном, а не единицы, как с кораблей.
— Что стало с той японской девушкой?
— На следующий год отправил домой. Им очень плохо здесь зимой.
— У вас был ребенок?
— Нет. Быстро понял, что придется отправить. Боялся, что зиму не переживет.
09.11.97
Собираюсь в город. Нужно сделать крюк от землянки Шамана к моему домику, забрать паспорт и в нем деньги на дорогу. Из леса иногда выходишь в таком виде, что могут и спросить документы. Шофера на этом участке трассы рассказывают друг другу обо мне всякие мифы: «На тысячу километров ни одного поселка, и мужик пеший на дороге голосует»... И выдумки всякие. Это неплохо. Предупреждены, не боятся, подсаживают. Со своей стороны, стараюсь поддерживать хорошие отношения: когда проставлюсь, когда с мелким ремонтом договорюсь и заплачу... Здесь важны не деньги, важно, что человек стремится быть благодарным.
Все же досадую немного, что не взял паспорт, когда пошел к Шаману. О паспорте на побережье не думаешь, как о вещи из другой жизни. Вспомнил вчерашний разговор с Шаманом.
— Ты захоронил труп, у которого взял паспорт?
— С понятием. И крест поставил. Хотя не вижу в этом смысла.
— Зачем тогда?
— На нем крестик. Возможно, верующий.
— Не понимаю. Ему уже было все равно, для тебя бессмысленно. Зачем?
— Ему — не все равно. Для него есть смысл.
— Но он же был мертв, когда ты его нашел.
— Тело мертво, но при чем здесь смысл?
Несколько секунд мы молча смотрели друг другу в глаза, и я решил изменить вопрос.
— Зачем тебе его смысл? Ты поступил социально?
— Нет. Просто выполнил договор.
— Какой еще договор?
— Я взял у него паспорт и похоронил его так, как ему бы хотелось.
— Я что-то не понял в сути договора?
— Другими словами: отдал несколько своих действий его смыслу. В благодарность за паспорт. Это просто кратковременное сотрудничество.
— Может быть, нужно было сообщить родне.
— Кто я такой, чтобы отнимать у людей надежду.
12.06.05
В такие яркие дни море синее-синее. Гораздо синее южных морей. Холодно, и не разводится столько всяких микроорганизмов. Чистое преломление света. Тот, кто привыкает к чистым цветам, звукам и энергиям, в городе начинает нестерпимо скучать по ним. Человека тянет на побережье, в горы, в тундру, хотя он не всегда осознает — почему. Я привык, и мне трудно без моих регулярных переходов. Шаман привык, конечно, еще больше, но легко прожил, не выезжая, три года в городе.
— Как начинаешь приспособление к городу?
— Сначала как все — ищу временное жилье.
— А не как все?