С. Горин: Хорошо. (Становится позади Татьяны, сидящей на стуле, и осторожно, мягко берется за ее голову своими руками). Теперь, Татьяна, вспомни еще раз то, что тебе обычно бывает тягостно вспоминать... Не знаю, насколько подробно ты захочешь вспомнить то событие... (выделяет слова понижающейся интонацией). Может быть, ты не захочешь слишком глубоко погружаться в воспоминания... Если ты этого не захочешь, ты этого и не сделаешь... (По мере того, как Татьяна вспоминает события, С. Горин, продолжая разговаривать, придает ее голове движение, напоминающее «отрицательное» покачивание, постепенно увеличивая амплитуду движения).
Достаточно, Татьяна. Открой глаза, посмотри вокруг... Сейчас ты находишься здесь, с нами... Я думаю, что ты понимаешь это настолько же ясно, насколько это понимаем мы все... Приятно чувствовать, что вокруг тебя собрались люди, готовые помочь тебе, не так ли?.. По мере того как ты все лучше чувствуешь поддержку окружающих, я хочу, чтобы ты сказала, насколько подробно ты можешь сейчас вспомнить то, что тебе приятно"! (Выделяет слова повышающейся интонацией). Закрой глаза и вспоминай... Это, наверное, что-то очень яркое, цветное... радостное... (Продолжая разговаривать С. Горин придает голове Татьяны движение, напоминающее «положительное» кивание, постепенно увеличивая амплитуду движения). Мне интересно, насколько ты удивлена тем, что так легко вспомнила что-то очень приятное, светлое... И я понимаю, что именно это воспоминание ты захочешь оставить себе!...
Хорошо, Татьяна, теперь я хочу, чтобы ты с трудом попыталась вспомнить то, что ты хотела забыть (выделяет слова сложной интонацией, понижая голос в начале слова и повышая его в конце, одновременно придает голове Татьяны кивательные движения, постепенно увеличивая их амплитуду). Я понимаю, что такие попытки совершенно напрасны, но ты все же попробуй, чтобы убедиться в этом...
О'ке-е-ей... Как ты сейчас себя чувствуешь? Мне интересно узнать, как вело себя твое нежелательное воспоминание?
Татьяна: Какое воспоминание?.. А, то... (С некоторым удивлением). Его больше нет. Я не могу этого вспомнить!
С. Горин: Понятно, что во время работы никто не запрещает вам вставлять в речь пресуппозиции, направленные на разрешение проблемы -даже такие вот неприкрытые, откровенные. И понятно, что мое «О'ке-е-ей» - аудиальный якорь на ваше обычное ясное состояние сознания в группе. Хотя все, кто когда-то учился у американцев или общался с американцами, надолго «заражаются» этим «СГкей», но произносят его чисто по-русски: «Акей» (смех в зале).
Смысл продемонстрированной техники в том, что вы, будучи максимально чувствительными к собственным движениям головы пациента, усиливаете те движения, которыми сам пациент обозначает свое проблемное переживание и ресурсное переживание, и тем самым делаете эти движения кинестетическими якорями для пациента. Последовательность ваших действий в этом варианте совмещения якорей обычная, отличие от «стандартного» совмещения, которое вы делали в упражнении, только в том, что весь невербальный ответ пациента заключен для вас в его и вашей кинестетике. Думаю, что упражнения на развитие кинестетической восприимчивости позволят вам работать и в этом варианте совмещения якорей.