Это действительно было окончательно>. Она сидела в низком кресле из розового дерева, в котором Ей было суждено просидеть до конца своих дней, всегда лицом к востоку, повернувшись к Шри Ауробиндо. Ее ноги, обутые в таби, покоились на подушечке. Кресло было обито бледно-желтым бангалорским шелком. Пахло , это был Ее любимый аромат, который Ей присылали прямо из Прованса (, говорила Мать). Она приобрела странную прозрачность, особенно изменился голос, становившийся все более и более детским. Мы никогда не думали, что Она умрет, нам никогда не приходило в голову, что Она может умереть. Ускорение процесса усиливало шок: десять лет сжимались в неделю. , нужно поторапливаться... все думают, что это конец>. - ! - восклицали мы. - Нет же, все убеждены, что это действительно последняя возможность и что это не может пройти неудачно>. - ?>- , что идет работа>. - . Она смеялась, не веря ни единому нашему слову.
Радикальная трансформация в точности повторяла перелом 1962 года, но на этот раз была полной и окончательной:
предоставив физическое самому себе.
Она показала нам клочок бумаги с неразборчивыми каракулями, нацарапанными карандашом. Имелся в виду исключительно телесный опыт. объяснить, с виду я стала идиоткой, я не знаю ничего>. Она перестала видеть, слышать, не могла ничего делать, даже двигаться - полное забвение. Но заставляло Ее шевелиться, действовать, давать указания - говорить, сохраняя кристальную (но очень специфическую) ясность ума. Она разговаривала с нами до последней минуты, и слова, произносимые Ею, были словно пронизаны чистым светом, а иногда, как молния, поражали нас своей силой. Вот это и предстояло изучить. Только оно остается, когда уходит все: только тело. Ни капли жизненной силы - почти полная немощь, притом что вокруг бурлили все сметающие потоки энергии... Потрясающее сочетание. Последние пять лет изобиловали разительными противоречиями, поражавшими тем, что в невозможном парадоксе, которым становилась Она, нам иногда виделось нечто настолько новое... что в это почти невозможно было поверить. Как будто почва уходит из-под ног, но ты не проваливаешься в бездну, а оказываешься в Чуде, - другого слова, кроме не подберешь. Отключился Разум, ушли жизненные силы - они утрачены уже навсегда. Но Мать будет прекрасно двигаться, начнет ходить, писать, принимать по сто-двести человек в день, Она даже возьмет таблицы окулиста, чтобы вернуть себе обычное зрение и каждый день будет упражняться в чтении - сломить такую волю было невозможно. Но в силу вступали уже другие законы. Это было иным. Иная Возможность тихо, незаметно, но неуклонно взрастала в совершенно уничтоженном теле - и расти она могла лишь потому, что все было уничтожено. Ад. Пять лет ада.
Лишь эта возможность превращает его в не-ад. Да, за адом стоит возможность - живая, реальная, настоящая, которую можно потрогать, в которой можно жить, - иначе... ад. Тебе не кажется, что у большинства людей все составляющие бытия (рефлексы, чувства, инстинкты, мысли, идеалы и тому подобное) сбиты в одно целое, как майонез?! Все вместе, смешано как придется; разумеется, "ужасная вещь" переносится за счет всего прочего, что есть внутри. Но если это разделить... о!>Убрать все чувства, мысли, привычки, память и, конечно же, всевозможные идеалы, вкусы, умопостроения от А до Я, сверху донизу... Остается . Мать пребывала в этом ужасе до конца.
Новое бытие творится из клеток, не несущих никакой информации. Ни ментальной, ни витальной, ни материальной. Что же может получиться из этого ужасного ничто? Невозможное бытие. Бытие абсолютно нежизненное.
Но оно и существовало лишь потому, что было абсолютно нежизненным.
Его можно назвать чистой Материей.
И к тому же универсальной.