Привыкнув общаться на протяжении всей своей жизни с величайшими умами всех времен и народов, он ведет за собой целый мир представлений, понятий и верований, порою угасших и тускло мерцающих в сумерках нашего сегодняшнего дня, порой вновь обретших себе бытие если не в нашей жизни, то в нашем пробужденном сознании.
Вопреки многим художникам значительной величины Рерих в защиту «своего» не оставляет в тени и созданного другими.
Наоборот, он, скорее, ищет средства утверждения и закрепления в нас памяти обо всем, когда-либо сделанном во имя красоты, стремясь передать нам великое счастье внерасовых и внекастовых любви и братства.
Оттого миссия Рериха шире и значительнее обычной миссии художника. Оттого удел Рериха превышает все рамки наших всегдашних представлений о задачах искусства, а сама его идея художественного творчества далеко разнится от всех, принятых на это воззрений. Рерих знает, что сокровенный смысл человеческой деятельности, направленной на украшение жизни, уже давно утратил свою первоначальную глубину и высокое значение.
Рерих знает, что потребность в красоте возросла сверх меры, что число голодающих от недостатка красоты и гибнущих от невозможности в буквальном смысле дышать ею значительно превосходит число лечащих красотой.
Рерих знает также, что запасы красоты не иссякли в мире, а знахарство, выдаваемое за лечение, лишь вредит, а не помогает делу.
Рерих знает, что сила в объединении. А спасение — в вере.
И он бросает на время страну, в которой жили его предки и которая воспитала его. Он вкладывает ногу в стремя и рукой, привыкшей держать кисть, берется за повод. Он объезжает места, где собираются люди, останавливает коня и говорит собравшимся. Он говорит повсюду: на площадях городов, на папертях древних храмов, с вершин холмов и с палубы корабля. Он говорит одиноким и изверившимся, он говорит маловерным, он говорит толпе.
Мы видим парус его судна, мелькающий в туманной дали, и когда я пишу эти строки, я знаю, что его верблюд мерной поступью роет золотой песок пустыни.
* * *
Долог и труден путь. Но бездействие еще труднее. А действовать — значит идти. Сложны и извилисты горные тропы. Столько поворотов, столько осыпей под копытами коня.
Сколько пересекающихся потоков и ручьев.
В вечном труде, в вечном беспокойстве о будущем протекают дни человека, века человечества.
Посмотрите на полотна Рериха. Люди строят города, ладьи.
Города, чтобы жить. Ладьи, чтобы плыть на них к новым берегам. Еще только строят. И так всегда.
* * *
Как часто мы о многом говорим «не знаем», когда вернее было бы сказать «забыли».
Из древних чудесных камней слагаются ступени грядущего.
Новгород Великий. Старое изжитое место.
Черная земля, хранящая многовековые тайны.
Псков, Печоры, Изборск, «выросшие на великом пути», напитавшиеся лучшими соками ганзейской культуры, Юрьев-Польский, Смоленск, Ярославль, Рига, Ковно, Виндава, Венден и храмы Аджанты и Лхасы.
Подземная Русь и тайник дворца далай-ламы, гигантские ступы и монастыри Малого Тибета.
Не удивляйтесь. «Культуры разветвились слишком. Дуб всемирного очага разросся безмерно; мы боязливо путаемся в его бесчисленных ветках. В стремлении к чеканке форм жизни мы должны очищать далекие закрытые корни».
Слышите ли — «должны». Так говорит Рерих.
* * *
Пути затеряны. Нет старых дорог. Мы только знаем, где были они. Надо найти их.
* * *