— Что если двигатель заглохнет! — сказал я, — Это же старый двигатель! Вы же знаете, он может заглохнуть в полете.
— Ну конечно, может! — Человек посмотрел на Дрейка с таким выражением, словно не был уверен в реальности моего присутствия.
Командир отверженных принялся терпеливо объяснять.
— Том Блейн сам произвел капитальный ремонт этого ОХ-5, он сам изготовил для него детали. Он вслепую может начертить схему этого двигателя. Он знает его слабости, знает, какого рода отказов следует от него ожидать. Но самое главное, он знает, как делать вынужденные посадки. Он начал обучаться вынужденным посадкам с самого первого своего спуска на планере с горы Лиллиенталя.
У меня в мозгу словно включился свет: я начинал понимать.
— А вслед за этим, — медленно заговорил я, — ваши курсанты проходят через развлекательные полеты, и самолетные гонки, полеты военных самолетов, словом, через всю историю полетов.
— Именно так. В ходе обучения они летают на планерах, дельтапланах, самоделках, гидросамолетах, сельскохозяйственных самолетах, вертолетах, истребителях, транспортных, турбовинтовых, реактивных самолетах. Когда они полностью готовы, они выходят в свет и выполняют любые виды полетов, какие скажете. Затем, отлетавшись во внешнем мире, они могут вернуться сюда в качестве инструкторов. Они берут одного ученика и начинают проходить с ним с самого начала то, чему когда-то научились сами.
— Одного ученика! — Я невольно рассмеялся. — Мне совершенно ясно, Дрейк, что вам никогда не доводилось руководить летной школой под давлением, когда ставка очень высока!
— А какова ставка, — мягко спросил он, — в вашей летной школе?
— Выживание! Если я перестану выпускать пилотов и набирать новых учеников, я прогорю и окажусь не у дел!
— У нас несколько иные ставки, — сказал он. — Наша задача — сберечь живой полет в мире авиашоферов, вроде выпускников вашей школы, которые озабочены лишь тем, чтобы перемещаться по прямой от одного аэропорта к другому. Мы стараемся, чтобы в воздухе оставалось хотя бы немного настоящих летчиков. Таких, которые не носят у сердца эту книжечку оправданий, эти «Двенадцать золотых правил», осталось не так уж много.
Должно быть я ослышался. Неужели Дрейк нападает на «Золотые правила», эту квинтэссенцию огромного опыта?
— Ваши «Золотые правила» — это сплошные «нельзя» и «никогда», — сказал он, угадывая мои мысли. — Девяносто процентов аварий происходит именно в таких условиях, значит следует избегать таких условий. Они не внесли туда только одного, последнего, логически все завершающего пункта: «Причиной ста процентов аварий являются полеты, поэтому в целях безопасности следует оставаться на земле». Кстати, вашего ученика погубило «Золотое правило» номер восемь.
Меня словно громом ударило. — Эта авария была неизбежная! Точка росы образовалась вопреки всем прогнозам, туман вокруг него сгустился буквально за пять минут. Он не мог долететь до аэродрома!