Он затормозил на рулежной дорожке, не обращая внимания на бурный водопад, аккуратно сложил карту; молния ударила где-то совсем рядом, от грохота грома самолет подпрыгнул на колесах.

На полях карты, печатными буквами:

В безопасности среди разбушевавшейся стихии он впервые обратил внимание на слово «родительская».

Из-за съезда коннозаводчиков Юго-Востока в соседнем Гейнсвилле свободных мест в мотелях Кросс-Сити не было. Все служащие отелей были вежливы (Люди всегда так же добры ко мне, как я к ним),но все говорили, что мест нет – ни обычного номера, ни апартаментов, ни чулана, ни собачей конуры – и не будет до понедельника.

Он решил, что переночует, расстелив свое походное одеяло под крылом самолета, молясь, чтобы было сухо, и о южном ветре поутру.

С сухой погодой почему-то не материализовалось, зато с москитами – вполне. Не успело стемнеть, как они вынудили его отказаться от мысли ночевать под крылом. Он сбежал в кабину, закрыл фонарь от этих кровопийц поплотнее и устроился на заднем сиденье слева, вытянулся, насколько это было возможно, упираясь ногами в нишу педали руля направления.

Чтобы скоротать время, стал с ручным фонариком читать«Руководство пилота Бич Т-34»,двести четырнадцать страниц захватывающего текста с фотографиями. Успел прочитать тридцать три страницы, пока свет не потускнел и батарейки не сдохли окончательно.

Один, тесно, жарко, влажно, темно; десять часов до рассвета. Ты это имел в виду, когда принимал установку изменить мир вокруг тебя?

Ты не давал установку на удобную постель каждую ночь, сказал кто-то.Ты давал установку на другой мир, – мир, который был бы, по-твоему, настоящим. Получи. Если не хотел трудностей, надо было так и сказать. Если не хотел неудобств, надо было это уточнить.

Он подумал, не поискать ли запасные батарейки для фонарика и не добавить ли к списку установок «Я не буду испытывать неудобств». Один, в жаре, в тесноте, взмокнув и почти задыхаясь в закрытой кабине, он улыбнулся при мысли об изменении списка установок самогипноза.

У Меня Всегда Будет Полно Прекрасной Еды, и, кстати, Я Всегда Буду Спать По Утрам, Сколько Хочу, Мне Никогда Не Нужно Будет Выносить Мусор и Оплачивать Счета.

Тот, кто расположился бы на ночевку поблизости, услышал бы в ночи, как он смеется.

Он почти запомнил сон, но не совсем. За час до восхода пилот заснул. Он снова ходил в школу, во всяком случае, он был в пустом помещении, уставленном классными досками.

На досках были тысячи слов, но все затертые, ряд за рядом следы стертых, написанных мелом слов. Прежде чем проснуться, он увидел одну доску, с одним словом, но не написанным мелом, а высеченным в камне:ЖИЗНЬ.

У него было полсекунды, чтобы увидеть его, прежде чем доски закружились и исчезли, а он проснулся с началом рассвета, слегка окрасившим чистое темное небо на востоке.

Джейми Форбс был человеком, который не помнит своих снов, поэтому он вцепился в этот последний фрагмент и держал его в памяти, пока тот не растворился в рассвете.

Сон – ответ на мой вопрос. Наконец-то!