Никто тебя не заставит делать что бы то ни было. Ты понял это. Дик? Никогда! Никто! Ни Майк, ни Джек, ни папа, ни мама, — никто в мире не может заставить тебя делать то, чего ты не хочешь делать!

У меня даже рот раскрылся. Он заботится обо мне!

Да. О тебе заботятся и другие люди, ты еще познакомишься с ними. Тебе нелегко, малыш, и если ты окажешься совсем уж беззащитным, я тебя выручу!

Стоп, подумал я. Майк — мой друг, я не должен защищаться от своих друзей!

Дурак ты, дурак. Слушай внимательно, потому что теперь ты не увидишь меня, пока опять не потеряешь равновесие и не перепугаешься. Майк никакой не твой друг. Заруби себе на носу, что твой лучший друг — это Дик Бах. Это мы, множество уровней тебя, и ты можешь обращаться к нам, когда захочешь. Никто тебя не знает. Никто тебя по-настоящему не знает, только мы. Ты можешь разрушить себя, а можешь полететь выше звезд, — и никому до этого нет дела, никто не будет все это время с тобой, — только мы!

Прошла еще минута. И я мысленно поблагодарил за спасение меня. Там, только что. И извини, что я дурак. Мне еще учиться и учиться.

Никакого ответа.

Я поблагодарил тебя, слышишь? Я серьезно!

Никакого ответа. Мой внутренний крутой телохранитель исчез.

— Это должно случиться со мной? —спросил Дикки, ошарашенный и слегка испуганный своим будущим.

— Если ты сделаешь мой выбор, то должно. Но кое-что уже случилось, как следствие той минуты, и ты должен это знать.

— Покажи мне, — попросил он.

Недалеко от дома я замедлил шаг, свернул в сторону на лужайку, где буйствовал высокий сочный пырей, и улегся среди трав, маскировавших контуры убежища, которое я выкопал прошлым летом.

Я лежал на спине и смотрел, как в вышине летнего неба тихо скользят по ветру новенькие, только что отчеканенные облака.

Я всегда считал, что все эти голоса в моей голове — это мои собственные беззвучные разговоры, отражения в пустой пещере. Иногда осмысленные тексты, иногда обрывки болтовни, к которой я почти не прислушивался, они служили как бы разминкой для мозга — чтобы не остыл.

Но различные уровни внутри меня? Части меня, с которыми я незнаком? Я сгорал от любопытства.

Если внутренние голоса — не просто отражения, а нечто большее, то не могу ли я переквалифицировать эту компанию болтунов в учителей и наставников?

Я нахмурился. Нет. Не могу я тренировать кого-то на собственного учителя. Как это возможно?

Это было похоже на исследование с помощью гигантского микроскопа: ответ под объективом, но вне фокуса; а я на самом краю, и нужно чуть-чуть довернуть, очень осторожно…

Что, если мои учителя здесь, и именно сейчас?

Что, если вместо беспрерывного говорения — там, в мозгу — я для разнообразия послушаю?

Никогда еще мир не был таким отчетливым, цвета не были такими чистыми. Трава, небо, облака, даже ветер — все было ярким.

Мои учителя уже существуют!

Что, если все эти уровни внутри меня — мои друзья, которые знают неизмеримо больше, чем знаю я? Это было бы так, как будто…

«…как будто вы капитан парусного фрегата, сэр, очень молодой капитан великолепного быстроходного корабля».