На семнадцатом году в сознании девочки произошел новый резкий перелом. Пошлость и пустота окружавшей ее жизни ярко встали в сознании. Ее стремление к высшему знанию не находило отклика ни в ком. Мать считала это совершенно излишним, отец лучше понимал ее, но все же не разрешал ей поступить на Высшие курсы, опасаясь приближения и увлечения революционными идеями. Ей было разрешено продолжать уроки музыки, но дома, совершенствоваться в языках с малосведущими француженками или англичанками, тоже дома. Окружавшая девочку так называемая "золотая молодежь", за редкими исключениями, ничего не могла дать ей. Единственным тогда огоньком явился ее двоюродный брат Степа Митусов, спутник ее детства. Он приносил некоторые неплохие книги модных поэтов и мыслителей и знакомил с новыми веяниями в искусстве, главным образом в музыке. Но все это не удовлетворяло ее духовных потребностей, не уясняло смысла жизни, девочка почти что занемогла нервным расстройством. Никого не хотела видеть, перестала "выезжать" и целыми днями в полной апатии лежала на кушетке, отвернувшись к стене. Временами она испытывала такую смертельную тоску, что начинала громко стонать, от усиленных вздохов и выдохов тело ее наполнялось мурашами, как бы острыми иглами, и начинало коченеть. Дыхание с трудом выходило из судорожно сжатого рта. С трудом можно было влить горячий чай с коньяком, чтобы отогреть закоченевшие конечности и смягчить спазмы. По совету врачей ее увезли за границу, в Ниццу, лечиться душами Шарко. Перемена климата и, главным образом, новые впечатления, а также предоставленная ей некоторая свобода вернули ее к радости жизни.
После семнадцати лет началась серия снов с точными указаниями незначительных, как казалось тогда, происшествий. Так, например, девочка брала уроки музыки у проф[ессора] С. Малоземовой и ездила на уроки в сопровождении горничной. Накануне дня урока девочка видит сон, что она приезжает, как всегда, в сопровождении девушки и навстречу им выходит сама Малоземова и говорит: "Сегодня урок будет не в зале, но в моей комнате". Проснувшись, девочка рассказала свой сон пришедшей ее будить горничной. Но каково же было их удивление, когда Малоземова встретила их словами, сказанными ею девочке во сне... Причина такой перемены была в полотерах, натиравших пол в зале, где обычно происходил урок.
Сон в 1898 году, через несколько месяцев после смерти отца. Девочка видит себя в красном платье в помещении небольшого деревянного дома. Помещение заполнено родственниками. Посреди дома – деревянная лестница, ведущая в следующий этаж. Входит отец девочки и уводит ее из полного помещения. Они подымаются по лестнице на площадку и входят в комнату с необыкновенно длинным и большим окном. Отец широким жестом, движением руки указывает ей на простор, расстилавшийся за окном. Помнится почти необозримая долина, вдали горы и холмы. Внимание привлекает одинокое могучее дерево, стоявшее не так далеко от дома, - дерево это напоминало кедр.
Подобные просторы видела много позднее при проезде через Сибирь.
Сон в ночь на 14 янв[аря] 1901 года - в трудное время невыясненных обстоятельств в связи с замужеством. Легла спать с мыслью, что, может быть, отец придет и скажет ей - как и когда все разрешится? И вот она видит: Павловский вокзал, она стоит на перроне и ждет поезда, приезда отца. Подходит телеграфист* и подает ей телеграмму, в которой она читает: "Прибуду сейчас - отец". Она подымает голову и видит идущего к ней отца. Отец подходит, берет ее за руки и говорит: "К Вознесению все устроится, все будет хорошо". После этих слов отец ведет ее какой-то новой дорогой к довольно крутой горе. Они начинают подыматься уже в сумрачном свете и по грязи большой. Откуда-то собралась толпа родственников и темной массой потянулись за нею. Помнится, как справа по боковой тропинке подымалась в светлом платье кузина Сана Муромцева.
_____________________________
* Сверху напечатано: "почтальон"