Археологические находки на кругах дают в этом отношении очень мало информации. Древнейшая обнаруженная в круге вещь — это кремневый наконечник стрелы (Коломский круг). Однако он не может служить «хронологическим репером»: известно, что в раннем Средневековье (как и в более поздние времена) подобные древние предметы нередко служили оберегами, и данный наконечник мог быть просто оставлен в круге в качестве жертвы. Другие находки — это в основном обломки керамики. Гончарная керамика не встречена ни разу, следовательно, памятуя о том, что смена лепной керамики гончарной в Новгородской Земле произошла в первой половине X века^{130}, можно сделать вывод, что каменные круги в любом случае не моложе конца IX — начала X века. С другой стороны, следы древней распашки, обнаруженные В. Я. Конецким в основании того же Коломского круга, дают «ограничение снизу» по датировке — как минимум данный конкретный круг был создан уже после развития на этих землях пашенного земледелия, которое было связано с появлением здесь славян примерно в середине I тысячелетия н. э.

Итак, конечный «вердикт» — новгородские каменные круги связаны с ильменскими славянами, могут быть датированы второй половиной I тысячелетия и в конечном итоге являются, вероятно, памятниками той же археологической культуры, что и новгородские сопки (к которым круги нередко привязаны и географически, на что указывал еще Н. К. Рерих).

Теперь же вернемся к вопросу о том, что означает факт использования в новгородских каменных кругах тех же математических законов, что и в хенджах Западной Европы.

Можно предположить, конечно, что две эти традиции (действительно, столь разные!) независимы друг от друга. Но формирование знаний, о которых шла речь — геометрия эллипса, пифагоровы треугольники, — знаний, которые сейчас представляются нам простыми, — в древности в любом случае требовало веков эмпирики. Это означает, что эти знания в любом случае были приобретены осевшими вокруг озера Ильмень славянами еще в те времена, когда они жили не здесь, а на южном побережье Балтики.

Так или иначе, мы все равно выходим к первичному ареалу распространения археологической культуры воронковидных кубков, носители которой были строителями большинства мегалитических сооружений Европы и варианты которой (например, субкультура Куявских могил развитого неолита) хорошо известны на территориях, позднее ставших одной из «прародин» славян (северная Польша, северо-восточная Германия и т. д.). Разумеется, сложно говорить о прямой преемственности культуры воронковидных кубков (развивавшейся с конца IV века до н. э.) и ранних археологических культур балтийских славян, но и полного отсутствия связи между ними быть не может.

На этом — увы! — заканчиваются факты, и начинается пространное поле для гипотетических соображений. Например — о том, что то знание (наверняка сакрализованное в древности), которое население Британских островов утратило уже к I тысячелетию до н. э., основавшие Великий Новгород славяне сохранили на полтора тысячелетия дольше…

Особое место среди мегалитических сооружений Европы занимают мегалиты, которые, помимо культовых или магических функций, предназначались в древности еще и для выполнения астрономических наблюдений: от простого определения точных моментов наступления Солнцеворотов и Равноденствий до сложнейших расчетов, связанных с предсказанием лунных и солнечных затмений. Примеры таких мегалитических построек в Западной Европе прекрасно известны: Стоунхендж, ряды менгиров в Бретани…