Прежде всего он узнает, можно ли приобрести права на экранизацию книги. Если нельзя, то отправляется искать в качестве исходного материала что-нибудь другое — в конце концов только в Соединенных Штатах ежегодно выходит 60 тысяч новых книг. Если же можно, то звонит автору и предлагает ему продать права на экранизацию за весьма скромную сумму. Предложение это, как правило, принимается, потому что попасть на фабрику грез мечтают не только актеры и актрисы: каждому автору льстит, когда написанные им слова превращаются в образы.
Договариваются пообедать вместе. Продюсер говорит, что «книга — настоящий шедевр и просто просится на экран», автор же ее — «гений, который заслуживает славы». Писатель сообщает, что работал над романом пять лет, и изъявляет желание принять участие в работе над сценарием. «А стоит ли, здесь ведь своя специфика, — слышит он в ответ. — Но я вам обещаю — результатом останетесь довольны».
Затем произносится фраза: «Мы бережно сохраним дух вашей книги». Причем обоим собеседникам известно, что это — ложь, причем полнейшая и бесстыдная.
Писатель думает, что на этот раз он примет предложенные ему условия, обещая самому себе, что уж в следующий — проявит твердость и неуступчивость. И соглашается. Продюсер рассказывает, что в будущем фильме в главных ролях снимутся такие-то и такие-то звезды, — и это тоже ложь, которая, однако, повторяется каждый раз, когда надо кого-нибудь улестить. Он покупает так называемый «опцион», а иными словами — платит десять тысяч долларов за то, чтобы права оставались за ним в течение трех лет. А что потом? «А потом мы заплатим в десять раз больше, и вы получите двадцать процентов прибыли от проката». На этом деловая часть разговора завершается, ибо писатель уверовал, что заработает колоссальные деньги.
А вот спроси он кого-нибудь из понимающих людей, то узнал бы, что волшебники из голливудских бухгалтерий умеют сделать так, чтобы баланс фильманикогдане был положительным.
Обед завершается тем, что продюсер достает многостраничный контракт и спрашивает, можно ли подписать — с тем чтобы студия была уверена, что товар у нее в руках. Писатель, косясь одним глазом на процент (несуществующий), а другим — на собственное имя, красующееся на афишах кинотеатров (этого тоже не будет, ибо в самом лучшем случае довольствоваться придется титром «…по мотивам романа такого-то…»), недолго думая, подписывает.
Суета сует — все суета, и нет ничего нового под солнцем, как заметил Екклезиаст, сын Давидов, больше трех тысяч лет назад.
Продюсер принимается обивать пороги студий. У него уже есть какое-никакое имя, так что двери перед ним открываются, но это вовсе не значит, что его предложение примут. В случае отказа он даже не даст себе труда снова пригласить писателя на обед, просто пришлет ему письмо примерно такого содержания: «Несмотря на все усилия, киноиндустрия еще не может оценить благодарный материал, а потому я вынужден возвратить контракт» (сам-то он его, разумеется, не подписал).