Отбрасываю свое орудие, известное также как мотыга. Каждый удар ею означает чью-то смерть, переход в небытие цветка, который распустился бы следующей весной, самомнение разумного существа, приспосабливающего под себя окружающий ландшафт. Надо обдумать все как следует, потому что речь идет о выборе: убивать или миловать. Газон словно взывает ко мне: «Защити меня! Она меня уничтожит!» Но и сорная трава просит о пощаде: «Я с таким трудом добиралась до твоего сада — неужели ты убьешь меня?»

В конце концов мне на помощь приходит индийская книга Бхагавадгита. Я вспоминаю об ответе Кришны воину Арджуне, когда тот пал духом перед решающим сражением и, бросив оружие, заявил, что не может драться, зная, что ему суждено убить своего брата. Кришна ответил приблизительно так: «Ты возомнил себе, что способен кого-то убить? Твоя мать — это и моя мать, и все твои поступки уже давно записаны и неотвратимы. Никто не убивает и никто не умирает».

Воодушевленный этим внезапным воспоминанием, поднимаю мотыгу и снова атакую непрошеных гостей моего сада. Этим утром я усвоил важный урок: если в моей душе вырастет сорняк, я буду просить Бога, чтобы Он дал мне силы с такой же решительностью и без всякой жалости уничтожить его.

Значение повторения одного и того же действия. Действие — это мысль в своем воплощении.

Мельчайшее движение выдает наши мысли. Поэтому нужно совершенствоваться во всем, вникать во все тонкости, освоить технику стрельбы настолько, чтобы она стала интуитивной. Интуиция не имеет ничего общего с рутиной; это состояние духа, которое важнее самого навыка.

С приобретением опыта мы уже не думаем о каждом движении: оно становится частью нашего существования. Но чтобы обрести опыт, нужно тренироваться, повторять.

И не останавливаться на достигнутом: повторять и тренироваться.

Понаблюдайте за кузнецом, когда он трудится. Для непосвященного все совершаемые им удары молотом одинаковы.

Но тот, кому открыта тайна его опыта, понимает, что, поднимая и опуская молот, он каждый раз прикладывает разное усилие. Рука повторяет одно и то же движение, но, по мере приближения молота к наковальне, она на ходу рассчитывает, с какой силой ударить.

Понаблюдайте за ветряной мельницей. Тому, кто видит ее впервые, кажется, будто она всегда вращается с одинаковой скоростью, совершая одно и то же движение.

Но тот, кто разбирается в мельницах, понимает, что их крылья устроены так, чтобы ловить ветер, и меняют положение в зависимости от направления ветра.

Чтобы набить руку, кузнец должен повторять движение молотом тысячи раз. Лопасти мельницы способны развить необходимую скорость лишь после того, как ветер хорошенько раскрутит их и отшлифует зубчатые колеса.

Множество промахов совершит стрелок, пока усвоит, как держать лук, какую принимать стойку, как натягивать тетиву и как ловить глазом цель, тысячи раз повторяя одни и те же движения и не боясь при этом ошибиться.

Пока однажды не поймет, что ему больше не нужно задумываться над своими движениями. С этого момента стрелок срастается со своим луком, предчувствует полет стрелы и ее попадание в цель.

Как наблюдать за полетом стрелы. Стрела — это желание, проецируемое в пространстве.

Выпустив стрелу, лучник теряет власть над ней и может только следить за ее полетом к цели. После этого ему уже нет смысла удерживать напряжение, возникающее при стрельбе.

Лучник следит за летящей стрелой, но сердце его теперь отдыхает, а на лице появляется непроизвольная улыбка.