— Только в том случае, если мы выясним одну вещь.
— Что именно?
— То, о чем ты говорил перед лекцией. В кафе.
— О ладанке?
— Нет, — ответила я, глядя ему прямо в глаза и изо всех сил стараясь выглядеть трезвой. — То, что ты мне сказал тогда.
— Хорошо, мы потом поговорим об этом, — сказал он, пытаясь сменить тему.
Объяснение в любви. Мы не успели тогда поговорить, но теперь я могла бы убедить его, что дело было именно так и никак иначе.
— Если хочешь, чтобы я с тобой поехала, ты должен меня выслушать.
— Но не здесь же. Здесь мы веселимся.
— Слишком рано уехал ты из Сории, — не сдавалась я. — Я — единственная ниточка, которая связывает тебя с отчизной. Именно она дает тебе силы идти вперед.
«И все на этом. И никакой любви в помине нет».
Он слушал меня молча, не перебивая. Но тут кто-то окликнул его, желая узнать его мнение, и наш разговор оборвался.
«Что ж, по крайней мере, я все прояснила», — сказала я самой себе. Такая любовь бывает лишь в сказках.
Потому что в реальной жизни любовь несбывшуюся мы любовью не считаем. Любви удается выжить, только когда существует надежда — пусть — далекая, — что нам удастся покорить того, кого любим.
Все прочее — фантазии.
И, словно прочитав мои мысли, он крикнул мне через стол:
— Выпьем за любовь!
Он тоже немного охмелел. Я решила воспользоваться этой возможностью:
— За мудрецов, способных понять, что любовь порой — это детские глупости.
— Мудрец потому лишь и мудр, что любит. А дурак — потому и дурак, что считает, будто способен постичь любовь, — ответил он.
Сидевшие за столом услышали его, и в следующую минуту завязался оживленный спор о любви. У каждого была своя точка зрения, каждый защищал свою правоту зубами и ногтями, и потребовалось несколько бутылок вина, чтобы страсти улеглись. Тут кто-то спохватился, что уже поздно и хозяин собирается закрывать ресторан.
— Пять свободных дней! — крикнул кто-то с другого конца стола. — Если хозяин хочет закрыть ресторан, это потому, что ведете серьезные разговоры!
Все рассмеялись, все — кроме него.
— А где, по-твоему, следует говорить о серьезном? — спросил он у крикнувшего.
— В церкви! — ответил тот. И на этот раз весь ресторан грохнул от смеха.
Он поднялся. Я подумала, что он затеет драку — ведь мы все вернулись лет на десять назад, во времена нашей юности, когда драка — вместе с поцелуями, с нескромными ласками, с оглушительной музыкой и неистовой скоростью — входила в обязательный ассортимент вечеринки.
Но нет — он всего лишь взял меня за руку и направился к дверям.
— Нам пора, — сказал он. — Поздно уже.
Дождь в Бильбао, и во всем мире дождь. Тот, кто любит, должен владеть искусством терять и находить. Он научился соблюдать равновесие между тем и Другим. Он весел и по дороге в отель напевает.
У меня еще немного шумит в голове, еще не выцвели, не потускнели краски мира, но и я постепенно обретаю равновесие. Я должна, как говорится, контролировать ситуацию, потому что хочу поехать с ним.
И мне нетрудно контролировать ситуацию, ведь я уже не влюблена до беспамятства. Тому, кто способен укротить свое сердце, покорится весь мир.