— Прежде всего, не надо верить обещаниям. А на свете их так много — обещают богатство, спасение души, любовь до гроба. Есть люди, которые считают себя вправе посулить все что угодно. Есть другие — те соглашаются поверить в любые посулы, лишь бы они гарантировали им иную, лучшую участь. Ты относишься к ним. Те, которые обещают и обещания не выполняют, в конце концов становятся бессильными и никчемными. И это же происходит с теми легковерными, что хватаются за обещанное.
Он намеренно все осложнял, ибо вел сейчас речь о своей собственной жизни, о той ночи, что изменила его судьбу, о лжи, которую вынужден принять, потому что правду принять было невозможно. А если он хотел, чтобы смысл его слов дошел до Шанталь, говорить с нею надо было на ее языке.
Однако девушка понимала почти все. Чужестранец, как и всякий мужчина в годах, наверняка думал только о том, как бы переспать с молоденькой. Как и всякое человеческое существо, он был уверен, что за деньги можно получить все. Как и всякий приезжий, он полагал, что провинциальные девушки столь наивны и неискушенны, что согласятся на любое предложение — реально прозвучавшее или подразумеваемое в воображении — хотя бы потому, что оно означает по крайней мере возможность когда-нибудь выбраться из захолустья.
Не он первый и, к сожалению, не он последний, кто пытается соблазнить ее так просто и грубо. Шанталь смущало только одно — слишком уж много золота он предлагал ей: она никогда и не думала, что стоит так дорого, и это одновременно и льстило ей, и вызывало у нее ужас.
— Я не ребенок, чтобы верить обещаниям, — отвечала она, желая выиграть время.
— И тем не менее верила и продолжаешь верить.
— Вы ошибаетесь; я знаю, что живу в раю, я читала Библию и не повторю ошибки Евы, которая не хотела довольствоваться тем, что имела.
Разумеется, она говорила неправду и в глубине души уже начинала тревожиться, что чужеземец потеряет к ней интерес и уйдет прочь. На самом-то деле это она заманила чужеземца в ловушку, подстроив эту встречу в лесу и выбрав себе такой стратегически выгодный пункт, чтобы на обратном пути он никак не мог разминуться с нею, — так, чтобы было с кем поговорить, было от кого услышать обещание, а потом несколько дней кряду предаваться мечтам о том, что вот, может быть, придет новая любовь и она навсегда покинет долину, где родилась. Несмотря на многочисленные сердечные раны, Шанталь верила, что еще повстречает человека, которого полюбит на всю жизнь. Было время, когда она отвергала представлявшиеся возможности, считая, что это — не то, что ей нужно, но теперь чувствовала, что время летит слишком быстро, быстрей, чем казалось прежде, и готова была покинуть Вискос с первым встречным, с любым, кто предложит увезти ее отсюда, пусть бы даже она и не испытывала к нему никаких чувств. Шанталь была совершенно уверена, что научится любить его: в конце концов, любовь, как и многое другое, — это вопрос времени. Размышления ее прервал голос чужеземца:
— Вот я и хочу понять, где мы живем — в раю или в аду. Капкан захлопнулся.
— В раю. Но даже рай в конце концов приедается.
Это был пробный шар. То, что произнесла Шанталь, на самом деле означало: «Я свободна, я — не прочь». А он теперь должен был бы спросить: «И тебе тоже рай приелся?»
— И тебе тоже рай приелся? — спросил чужеземец.
Теперь надо вести себя поосторожней, не пороть горячку, не спугнуть добычу.