Никто не приказывал ей спуститься и купить хлеба: у нее ни перед кем не было обязательств и она могла лежать в кровати хоть целый день, потому что на работу ходила лишь по вечерам. Однако Шанталь чувствовала в себе какую-то перемену: чтобы окончательно не лишиться рассудка, бей необходимо ощутить окружающий ее мир. Она хотела увидеть людей, которые в этот час, как всегда, толкутся у маленького зеленого фургона, обменивая монетки на хлеб и радуясь тому, что начался новый день, а им есть чем заняться и есть что есть.
Она спустилась, поздоровалась, услышала: «У тебя усталый вид» и «Не случилось ли чего?». Все были приветливы и полны участия, готовы прийти на помощь, все были простодушны и безыскусно добры, а ее душа рвалась в клочья, обуреваемая страхом и сознанием своей власти, мечтами и жаждой приключений. Ей бы очень хотелось поделиться с кем-нибудь своей тайной, но она знала — стоит рассказать одному, как еще до полудня об этом будет знать весь город. Так что лучше уж поблагодарить за то, что беспокоятся о ее здоровье, и идти своей дорогой, пока не прояснится в голове.
— Нет, ничего, — отвечала она. — Волк выл всю ночь, не давал мне уснуть.
— А я не слышала никакого волка, — удивилась хозяйка гостиницы, тоже покупавшая хлеб.
— Уже несколько месяцев, как в округе не слышно волчьего воя, — согласилась с ней женщина, которая готовила местные блюда, продававшиеся в гостиничном
магазинчике. — Охотники, похоже, извели всех до единого, а для нас это очень скверно, ведь волки — главная приманка для приезжих. И чем неуловимей зверь, тем больше азарт охотников. Они ведь обожают подобное бессмысленное состязание.
— При булочнике не надо бы говорить, что в округе больше нет волков, — сказала хозяйка Шанталь. — Узнают об этом — люди вовсе перестанут приезжать к нам в Вискос.
— Но я слышала волчий вой.
— Наверно, это был оборотень, — заметила жена мэра, которая терпеть не могла Шанталь, но была дамой хорошо воспитанной и умела скрывать свои чувства.
— Никаких оборотней не существует, — не без раздражения сказала хозяйка. — Обыкновенный волк, а сейчас его, наверно, уже застрелили. Жена мэра, однако, не собиралась сдаваться:
— Существует или нет, но какой-то волк выл этой ночью. Вы заставляете Шанталь работать сверхурочно, она слишком устает, вот ей и мерещится всякое. Шанталь, не вмешиваясь в их спор, купила хлеб и ушла.
«Бессмысленное состязание», —думала она, вспоминая слова одной из собеседниц. Да, вот такой и представляется им жизнь — бессмысленным состязанием. Шанталь еле-еле сдержалась, чтобы не выложить предложение, сделанное ей Чужестранцем, —любопытно было бы посмотреть, как эти нищие духом, хорошо устроившиеся люди устроят иное состязание, в котором смысла будет больше. В обмен на преступление — десять слитков золота, способных обеспечить будущее их детей и внуков, вернуть былую славу Вискосу — с волками или без волков.
Однако девушка сдержалась. В ту минуту она решила, что расскажет эту историю сегодня же вечером, но — когда все соберутся в баре, чтобы никто не мог сказать потом, что, мол, не слышал или не понял. Может быть, они схватят чужестранца и потащат его прямиком в полицию, а ей, Шанталь, вручат ее слиток золота в виде вознаграждения за услуги, оказанные городу. А может быть, они просто не поверят, и тогда чужестранец покинет Вискос, уверясь, что все его жители — праведники. А ведь это не так.