На самом деле это не человечно. Быть может, по-человечески, но не человечно. Надо понять разницу между этими словами, они — синонимы по словарю, но не на самом деле. Так же как «одиночество» и «одинокость» синонимы по словарю, но не на самом деле. Так и «человечно» и «по-человечески» — разные вещи. «Человек» — неподвижное понятие, как «собака», «бык», «обезьяна». «Человек» — неподвижное понятие, название некой породы, одной из прочих. Есть быки, есть обезьяны, есть люди. Не случайно есть два тёрмина: «человек» и «гуманоид». Почему? Для собак один: «собака», для быков один: «бык»; для обезьян — «обезьяна». Почему? Откуда этот «гуманоид»? Этому есть причина: «человек» означает просто биологический вид, «гуманоид» — растущее понятие, открытое понятие. «Человек» — закрытое понятие, просто означающее, что вы живое существо. «Человечно» означает, что вы — процесс, вы — странствие, вы — паломничество, вы развиваетесь, вы «преступаете пределы».
Фридрих Ницше сказал: "Главное, что я люблю в человеке, — то, что он
— не цель, а мост. Больше всего я люблю в человеке то, что он — развивающийся процесс, не конец, а средство, путешествие".
«Человечно» — значит мост — мост между человеком и Богом. «По-человечески» — значит просто человек, в нем нет ничего открытого. «Человечно» открыто, оно преступает человеческие пределы; «человечно» — это мост, это путешествие, это паломничество, оно куда-то стремится, чего-то ждёт, пытается стать кем-то другим.
«По-человечески» — статично, «человечно» — динамично. «По-человечески» — подобно вещи, «человечно» — это процесс, он течёт, как река, достигая запредельного, пробираясь на ощупь во тьме. «По-человечески» — это сидящий, никуда не идущий, искалеченный, мертвый как могила. «Человечно» — это река, не знающая, где океан, изо всех сил стремящаяся достичь его.
Запомните: можно «по-человечески» бояться смерти, но не «человечно»
— бояться смерти. Тот, кто в пути, он готов умереть, если нужно идти дальше, он готов зайти за пределы, он готов воспользоваться дверью смерти, чтобы выйти в запредельное.
Этот ученик говорит:
«Но ведь человечно желать прожить долго…»
Нет,желать прожить долго — не человечно. Да, это верно, пока речь идёт о «человеке». Собаки боятся смерти, так же и с «человеком», но «гуманоид» — он так взволнован предстоящей возможностью, он желает знать, что такое смерть. Прожив жизнь, он начинает чувствовать: «Я узнал, что такое жизнь, хотелось бы узнать, что такое смерть. Жизнь познана, она была прекрасна. Теперь посмотрим, что такое смерть, пусть это будет другим приключением».
Сократ был «гуманоид», когда он умирал, ему дали-яд. Ученики причитали и плакали, и он сказал: «Стоп! Можете делать это, когда меня не будет, но не сейчас. Это расточительство. Происходит столь огромное событие — я умираю, а вы плачете!»
«Учитель, вы умираете, разве вы не боитесь?»
«Чего? — спросил он. — Я прожил свою жизнь, я любил её, она была прекрасна. Я познал её, но нет нужды повторять её опять и опять. Теперь что-то новое — смерть так нова. Я восхищён, я взволнован, приключение столь велико, — сказал Сократ, — теперь я бы хотел видеть, что такое смерть».
«Не знаю, — ответил Сократ. — Я не понимаю, почему люди боятся смерти. Если атеисты правы в том, что человек умирает полностью и ничего не остаётся, то бояться нечего — Сократа больше здесь не будет, так почему нужно бояться? Меня не было здесь до того, как я родился и мне от этого не страшно».
Чувствовали вы когда-нибудь какой-то страх, что вас не было до вашего рождения? Охватывал ли вас какой-нибудь страх? Ничего. «Чепуха, — сказали бы вы, — тогда меня не было, так чего тут бояться?»
И Сократ говорит: «Я снова исчезну, если правы атеисты, так о чем же страх? Тогда некому будет бояться. Или, может быть, правы теисты, и я буду здесь? А если я собираюсь остаться здесь, так почему же бояться?»