Он сказал: «Отвези меня домой. Я не хочу жениться на этой девушке. К черту эту девушку! Я стал ради нее бенгальцем; а теперь я собираюсь покончить жизнь самоубийством!» Я сказал: «Это странно - я напрасно занимался тобой всю ночь и всеми этими приготовлениями. Не меняй свое решение — держи свое слово».
Он сказал: «Что ты говоришь? Это моя жизнь, а ты готовишься к моей смерти».
Я сказал: «Если хочешь, я могу оставить тебя в твоем доме, но помни, никогда больше не упоминай о самоубийстве».
Он промолвил: «Это я понимаю. Я, несомненно, не буду напоминать тебе о самоубийстве, никто не должен напоминать тебе об этом: ты опасен».
Я сказал: «Я просто приношу пользу».
Он все еще жив. Он женился на другой девушке, и у него есть дети. Когда последний раз я приехал в Джабалпур в 1969 году, он сказал: «Было бы лучше, если бы я послушал тебя и покончил жизнь самоубийством».
Я сказал: «Я все еще готов помочь^ Ты не должен напоминать мне об этом, так как если ты все еще хочешь это сделать, то проблем нет».
Он сказал: «Нет, я не это имею в виду. Я просто говорю, что быть женатым, иметь детей и работу — это хуже, чем смерть».
Я сказал: «Если это хуже, то я все еще готов помочь тебе».
Есть люди, чья жизнь хуже, чем смерть, но они недостаточно мужественны, чтобы покончить жизнь самоубийством. А для того чтобы изменить жизнь, требуется еще больше мужества, чем для самоубийства. Для самоубийства требуется всего несколько секунд мужества. Только на несколько секунд вы должны заставить себя прыгнуть в воду или выстрелить в себя. Это дело всего нескольких секунд. Любой трус может стать смелым на одно мгновение.
Но жизненные перемены - это долгий процесс; это не вопрос о своем спасении за несколько мгновений.
Это причина того, что люди становятся заинтересованными такими религиями, как христианство, ведь христианство продает идею так дешево. Вам ничего не надо делать: никакого преобразования, — слово преобразование даже не возникает в Библии, — никакой медитации. Это слово не христианское и не еврейское. Все, что вам надо делать, - это верить в мессию и каждое воскресенье ходить в церковь. Говорить они могут все, что угодно, потому-что, кто же слушает этих скучных проповедников? А поскольку они очень скучные, то не могут даже представить себе, что есть еще возможность послушать, кое-кого с большой задушевностью и любовью.
По телевидению я видел беседу за круглым столом трех священников: одного раввина и двух христиан. Они обсуждали много тем, касающихся меня и моей общины, - в их обсуждении не было ничего правдивого, одни слухи. Одна из обсуждаемых тем была следующая: «Бхагаван начал говорить и теперь будет говорить каждый день. Не соскучатся ли люди?»
Три священника… конечно, это их переживание. Они не говорят беспрерывно три часа каждый день. Они говорят только раз в неделю и далеко не три часа; иначе люди убили бы их. Все три священника обеспокоены, что моим людям будет скучно. Они не знают меня, они не знают моих людей.