Вы думаете, что у Будды не было гения, эквивалентного гению Альберта Эйнштейна? Он имел гораздо более высокий, глубокий, обширный гений, чем мог иметь любой Альберт Эйнштейн. Но он не был одержимым, поэтому его гений не , двигался в одном направлении. Его гений становился ароматом вокруг него, становился светом вокруг него. Те, у кого есть глаза, могут видеть этот свет. Те, у кого есть уши, могут слышать музыку вокруг него, могут слышать тишину, окружающую его… могут ощущать аромат этого человека.
Но Будда не изобретет компьютер. Он не одержим; он абсолютно не одержим. Поэтому вы можете чувствовать его гений, но вы не сможете увидеть его отраженным в каких-то объективных достижениях. В чем его достижение? Гораздо более мелкие люди достигали много большего. Он же не достиг ничего, но он был именно собой. Если вы можете назвать это достижением, тогда называйте это достижением. Но это не достижение.
Чем бы он ни был, он всегда этим был. Достижение означает нечто, чего раньше не было, а теперь есть. Но осознать себя, познать себя, это не означает дать существование какой-то новой вещи. Это всегда было; знаете вы об этом или нет, не имеет никакого значения для его существования. Это было. Это есть. Да, было время, когда вы стояли к этому спиной, а теперь вы повернулись на сто восемьдесят градусов и стоите лицом, — но это не означает, что начало существовать что-то новое.
Вы можете ощутить это переживание - да, это переживание. Все, что вам нужно, так это быть восприимчивыми, доступными, открытыми, потому что человек, подобный Будде, не станет даже стучаться в ваши двери: даже это будет вмешательством в чье-то существование.
Будда может стоять перед вашими дверями и ждать вечность: однажды вы можете открыть дверь, однажды вы пригласите его. Без вашего приглашения он не войдет. Это не вопрос эго. Это ваш дом, вы хозяин, и, если вы не пригласите его, неправильным будет с его стороны вторгаться в вашу частную собственность под любым предлогом.
Будда стал просветленным, — но в течение семи дней он хранил молчание. И он дал много объяснений тому, почему он хранил молчание семь дней; на самом деле, он хотел оставаться молчащим навсегда. Позднее, когда его снова и снова спрашивали, почему он семь дней хранил молчание, а потом заговорил, он отвечал: «Даже говорить является вмешательством; пусть другие поймут молчание. И если другой человек не может понять молчание, поймет ли он мои слова, как вы думаете? Ведь мои слова будут далеки от моего молчания. Они не будут представлять его. Есть полная вероятность того, что он будет сбит с пути моими словами и я не смогу помешать этому. Если кто-то приходит ко мне в молчании, он не может интерпретировать его неправильно. Он может понять, он может не понять; есть две возможности, и я не буду нести ответственность за то, что послал его по той тропе, которая совсем не входила в мои намерения. Но мои слова могут повести его в том направлении, которое не является направлением, на которое я указываю».
Так что в течение семи дней он хранил молчание, и люди спрашивали: «Почему ты заговорил?»