Пока он жил, никто не признавал его картин. Пока он жил, ни одна галерея не брала его картин, даже бесплатно. После его смерти, медленно, медленно, благодаря его жертве живопись полностью изменилась. Без Винсента Ван Гога не было бы Пикассо. Все художники, пришедшие после Винсента Ван Гога, в неисчислимом долгу перед ним, поскольку этот человек переменил все направление. Медленно, медленно, по мере того, как изменялось направление, открывались и его картины. Был проведен великий поиск.
Люди бросали его картины в своих пустых домах, в своих подвалах, думая, что они бесполезны. Теперь они рвались в свои подвалы, доставали его картины, очищали их. На рынке появились даже поддельные картины вместо подлинного Ван Гога. Теперь имеется всего лишь двести картин; а он написал, должно быть, тысячи. Но любая галерея, имеющая Ван Гога, гордится его картинами, ведь этот человек в своих картинах излил всю свою жизнь. Они написаны не красками, но кровью, дыханием - в них его дыхание.
Не спрашивайте человека: «Есть ли какой-нибудь смысл в вашей картине?» В его картине - он, а вы спрашиваете: «Есть ли какой-нибудь смысл в вашей картине?» Если вы не видите смысла, то в этом виноваты вы сами.
Чем выше поднимается вещь, тем меньше людей узнают ее.
Когда что-то достигает наивысшей точки, очень трудно найти и нескольких человек, которые узнали бы ее.
В самой последней точке только сам человек может узнать, что случилось с ним; он не найдет второго человека.
Вот почему Будда вынужден был сам объявить себя просветленным. Никто другой не мог узнать бы этого, ведь для того, чтобы узнать, нужно иметь некоторый вкус этого. Иначе, как вы узнаете? Но узнавание возможно, потому что точка так высока.
Но какой смысл в состоянии Будды? Какой смысл в просветлении? Какой смысл? Если вы спрашиваете о смысле, то его нет. Просветления достаточно самого по себе. Не нужно ничего, чтобы сделать его значимым.
Вот что я имею в виду, когда говорю, что по-настоящему ценные вещи в жизни не разделяются на цели и средства. Нет разделения на цели и средства. Цели - это средства, средства - это цели, — подобно двум сторонам монеты, неразрывно соединенным между собой, - они едины, цельны.
Вы спрашиваете меня: «Есть ли в жизни какой-нибудь смысл? » Я боюсь, что если я скажу, что в жизни нет смысла, то вы подумаете, что это означает, что вы должны совершить самоубийство, ведь если в жизни нет смысла, то что еще делать тогда? Совершить самоубийство! Я не говорю о том, что надо совершать самоубийство, потому что самоубийство тоже лишено смысла.
Вы живёте: живите, и живите полно.
Вы умираете: умирайте, и умирайте полно. И в этой полноте вы найдете значение.
Я преднамеренно не использую слово смысл, а использую слово значение, потому что «смысл» загрязнен. Смысл слова всегда указывает куда-то в другое место. Вы, должно быть, слышали, вы, должно быть, читали в детстве много сказок… Почему они написаны для детей? Может быть, писатели не знают, но это часть все той же эксплуатации человечества.