Все истории о чудесах - не что иное, как истории о людях, познавших более высокие законы; естественно, тогда низшие законы не действуют. Гурджиев сам видел все это, он пережил это, когда был ребенком, а ведь дети очень любознательны. Не было ни отца, ни матери, чтобы запретить ему делать, что он хотел, поэтому он мог экспериментировать всеми способами. И когда он заканчивал с одной группой кочевников, он просто переходил к другой, потому что у другой группы можно было выучиться чему-то другому. Все его упражнения были разработаны на основе опыта этих кочевников.
Остановленное упражнение имело огромное значение, оно было, по-видимому, величайшим вкладом в современный мир, - а мир даже не понял этого.
Гурджиев говорил своим ученикам, чтобы они занимались всеми видами деятельности: кто-то копает в саду, кто-то рубит дрова, кто-то готовит пищу, кто-то моет полы. Выполняются все виды деятельности, но при одном условии: когда он говорит: «Остановись!» - тогда, где бы вы ни были, в какой бы позе вы ни оказались, вы должны замереть. И не следует хитрить, ведь тогда потеряется весь смысл упражнения.
Например, если ваш рот открыт, и вы видите, что Гурджи-ева нет рядом, и вы закрываете рот, чтобы отдохнуть, то вы упускаете весь смысл упражнения. Одна ваша нога поднята, -вы шли, - а другая опущена; внезапно раздается призыв: «Остановись!» Вы должны остановиться, прекрасно осознавая, что вскоре упадете; вы не можете долго стоять на одной ноге. Но в этом весь смысл упражнения: какими бы ни были последствия, вы просто останавливаетесь, как вы есть, становитесь статуей.
Вы удивитесь, насколько такое простое упражнение освобождает вашу осознанность. Ни Будда, ни Патанджали, ни Махавира не знали, что есть такое простое упражнение… оно совсем не сложное.
Когда вы замираете подобно статуе, вы даже не моргаете; вы стоите точно так же, как стояли в тот момент, когда услышали слово «Остановись!» Это просто остановка и ничего более. Вы удивитесь тому, что внезапно становитесь замерзшей статуей, -и в этом состоянии вы можете видеть себя насквозь.
Вы постоянно занимались какой-то деятельностью, - а с деятельностью тела ассоциируется и деятельность ума. Невозможно разделить их, поэтому, когда тело полностью останавливается, немедленно там же и тогда же останавливается и ум. Вы можете видеть свое замершее тело, как будто это не ваше тело; вы можете видеть ум, неожиданно неподвижный, ведь он потерял свою ассоциацию с телом в движении.
Этот психологический закон ассоциации был открыт еще одним русским, Павловым. Гурджиев знал его задолго до Павлова, но он не интересовался психологией, поэтому и не разработал его в таком виде. Идея этого закона пришла к Павлову от тех же кочевников, но он двигался в ином направлении, — он был психологом. Он начал разрабатывать «закон ассоциации».
Павлов давал пищу своей собаке и во время подачи пищи звонил в колокольчик. Колокольчик и хлеб не имеют ничего общего друг с другом, но для собаки они вступают в ассоциацию. Всякий раз, давая собаке хлеб, Павлов звонил в колокольчик. Через пятнадцать дней он просто звонил в колокольчик, и у собаки вываливался язык, готовый к приему хлеба. Где-то в мозгу собаки колокольчик и хлеб перестали быть двумя разными вещами.
Гурджиев выполнял работу гораздо более высокого уровня. Он нашел простой способ остановки ума. Люди на Востоке на протяжении столетий старались концентрировать ум, увидеть его, остановить его, - а Гурджиев нашел для этого способ, основанный на физиологии. Но это было не его открытием, он просто нашел то, что делали кочевники.