«И вы думаете, что в рукописях вы что-нибудь найдете? Эти люди просто работали как писари. Они просто копировали, и им за это платили. Они не были знающими, они были копирующими, они выполняли печать таким примитивным методом. В те дни печать еще не была известна, поэтому люди писали, копировали из одного манускрипта в другой, а оттуда еще в один, и потом продавали их. Вы думаете, что эти люди знали?»
Он сказал: «Снова вы правы. Я пробыл здесь двадцать лет, просматривал все виды неизвестных методов, идеологий, - очень впечатляющих, очень логичных, - но я точно делаю то же самое. Теперь вы не найдете меня нигде».
Он бросил свою работу в тот же день. Он ушел, пока я был еще в Адьяре. Когда я вернулся после прогулки по окрестностям… Это большое место, и когда-то оно было пульсирующей коммуной; когда была жива Анни Безант, там жили тысячи людей. Когда я вернулся в главную контору и справился о Видьянанде, мне сказали: «Он ушел. Что вы сказали ему? Ведь это после вашей встречи с ним в библиотеке он пришел в контору и сказал: “Я ухожу, и ухожу навсегда. Я покончил с книгами. Хотя я слишком стар… Но может быть, хватит и нескольких дней, по крайней мере, перед смертью я должен начать правильную жизнь. Может быть, в следующей жизни я смогу завершить свой поиск, но я должен хотя бы начать”».
Никто не спрашивает: «То, что вы знаете, является ли это знание вашим?» Если это не ваше знание, отложите его в сторону; оно не представляет собой ценности. «То, что вы делаете, является ли это вашим стремлением? Вы на самом деле чувствуете, что колокольчик звенит в вашем сердце?» Если это не так, то не тратьте больше ни единого мгновения.
Люди все время делают вещи, которые навязали им другие люди, - и те продолжают навязывать свое. Очень маловероятно, что родители прекратят навязывать детям образ своих собственных идей, что учителя прекратят навязывать им все, что они «знают», как будто они на самом деле что-то знают. Они будут продолжать притворяться, что знают.
Мой ректор в высшей школе был математиком. Я не был студентом математики, но я, бывало, заходил к нему в кабинет, когда видел, что он один, и разговаривал с ним о высшей математике - теперь старая математика не применима больше к физике, биологии, химии, биохимии. Эти науки вышли за ее пределы. Так что он сказал мне: «Почему вы начали посещать мои занятия?»
Я сказал: «У меня нет проблем. Я не являюсь студентом математики, но когда я свободен и у вас есть занятия, я хотел бы приходить на них, если вы позволите. Но не волнуйтесь по моему поводу, потому что я не буду там мертвым, я буду живым».
Он сказал: «Что вы имеете в виду под этим “буду живым”?»
Я сказал: «Точно то, что это означает: буду живым. Дайте мне шанс, и вы увидите».