Таковы три типа сонных людей, и таковы три типа нафса. Вы должны понаблюдать сами за собой: какой тип нафса у вас. Если вы враждебны, ваше счастье: с этим все проще. Если вы обманщик - ваше счастье: здесь посложнее, однако шанс все же есть. А если вы зомби - все равно это ваше счастье: вы же поняли, что вы зомби - и какой-то шанс имеется!
А теперь перейдем к этому прекрасному диалогу.
Этот взаимный обмен между суфийским мистиком Симабом и человеком благородного происхождения по имени Мулакаб, дошел до нас в устной передаче как один из диалогов, часто устраиваемых странствующими дервишами.
Мулакаб: «Расскажи мне что-нибудь из своей философии так, чтобы я смог понять».
Вопрос этот, вроде бы, вполне уместен: «Расскажи мне что-нибудь из своей философии так, чтобы я смог понять» - как будто можно понять с помощью рассказа о чем-то.
Мы слишком верим в слова - как будто слова сами по себе являются истиной, как будто буква есть дух. Это не так, а между тем, вы воспитаны на словах. Все, что мы знаем - это слова. Поэтому немудрено, что ищущий приходит к Мастеру, мистику Симабу, и просит: «Расскажи мне что-нибудь из своей философии».
Однако в суфизме нет философии. Суфизм не может быть высказан. Он может быть прожит, может быть пережит, но не может быть высказан. И не в том дело, что суфии не пытались его высказать - они пытались его высказать, но он все равно ускользает. Это то, что продолжаю делать я. Я продолжаю это говорить, но это выскальзывает. Ни одно слово никогда и никак не выражает истину - все слова лгут. Суфии совершенно согласны с Лао-цзы, когда тот говорит: «Дао, которое может быть высказано - это уже не дао. Истина, которая может быть высказана, становится ложью».
И вам ничего не остается, как пережить это самому. Впрочем, человек склонен к подражанию, так глубоко склонен к подражанию, что подражает словам других людей, их философиям, их верованиям.
Я слышал...
Двое мужчин и юная леди, едущие в спальном вагоне по направлению к Калифорнии, решили, что им неплохо было бы познакомиться.
- Меня зовут Павел, но я не апостол, - сказал первый мужчина.
- Меня зовут Петр, но я не святой, - подхватил второй. А девушка тихо проговорила:
- Меня зовут Мария, но, черт возьми, я не знаю, что мне сказать.
Вот как бывает. Мы просто смотрим на то, что происходит, что делают другие, и делаем то же самое. Мы подражаем.
Во сне человек остается обезьяной, и поскольку он спит, постольку ему как нельзя лучше соответствуют слова Дарвина о том, что человек произошел от обезьяны. А иначе как вы объясните столько обезьянничанья, подражания?
Новый священник стоял у церковных дверей, приветствуя прихожан, выходивших из церкви после окончания службы. Люди наперебой расточали похвалы пастору, проводившему службу, за исключением одного парня, промолвившего: «Изрядная скука эта служба, преподобный».
Спустя минуту или две тот же человек опять появился и сказал: «Изрядная скука эта служба, преподобный».
Человек этот опять появился, говоря теперь уже приглушенным голосом: «Вы же совсем ничего не сказали, преподобный».
Улучив минуту, священник указал на этого негодяя одному из дьяконов и спросил о нем.
«О, не обращайте внимания на этого парня, - ответил дьякон. - Это убогий, который ходит здесь и повторяет все, что говорят другие.