Поэтому вопрос не в том, что делать; вопрос в том, как увидеть. Вопрос не в изменении вашего характера, не в становлении более хоро¬шим, более святым, менее грешным — нет, вопрос не в этом. Вопрос в том, как видеть без ума, как видеть без выбора. Вопрос не относится к деланию и действию — он относится к качеству сознания.
Вот почему на Востоке мы акцентировали внимание на медитации, а на Западе — на морали. Когда Упанишады были впервые переведены на западные языки, ученые были озадачены, потому что они не нашли в ни ничего подобного десяти заповедям: «Не делай это, не делай то»,— ничего такого не было. И они были озадачены: как эти Упанишады могут быть религиозными писаниями? Ведь религия подразумевает мораль, религия подразумевает: «Делай это, не делай то»,— это деяние. А Упа¬нишады не говорят о том, что делать — они говорить только о том, как быть, чем быть.
Как быть более бдительным и сознательным — это единственный вопрос. Как быть таким сознательным, чтобы вы могли видеть насквозь и противоположности стали единством, а двойственности прекратились. В глубоком проникновении сознания грешники исчезают, а также и святые, ибо и те и другие принадлежат двойственности. Умирает Бог и умирает Дьявол, ибо они тоже принадлежат двойственности — их со¬здал ум.
Христианство постоянно пребывало в смятении, ибо как договорить¬ся и с Богом, и с Дьяволом? Это действительно проблема. Сначала, прежде всего, откуда берется этот Дьявол? Если вы говорите, что его создал Бог, тогда ответственность ложится на самого Бога. И что про¬изойдет в конце? Кто выиграет? Если вы говорите, что в итоге победит Бог, тогда зачем весь этот нонсенс по ходу дела, по пути? Если Бог в итоге победит, то почему не сейчас?
А если вы говорите, что не может быть финальной победы, торжества, что конфликт будет продолжаться, тогда Дьявол становится таким же могущественным, как Бог. И кто знает? Возможно, он победит в конце. И если он победит, тогда что произойдет со всеми вашими святыми? Тогда грешники будут счастливы, а святые брошены в ад. Но все это возникает из-за двойственности ума.
Ум не может видеть, что Бог и Дьявол — едины, а они есть одно. Дьявол как раз противоположен — это другая крайность, ненависть, смерть. Поэтому вы говорите, что Бог есть любовь, а Дьявол — нена¬висть; Бог сострадание, а Дьявол — насилие; Бог — это свет, а Дьявол — тьма; что за глупость. Ведь тьма и свет — это два аспекта единой энергии. Хорошее и плохое, правильное и неверное, моральное и амо¬ральное тоже являются двумя полярностями одного феномена и этот феномен — существование.
Сосан не называет его Богом, потому что если вы называете его Богом, вы отрицаете Дьявола, а это Бог плюс Дьявол. Существование — это и ночь и день, и утро и вечер, и счастье и несчастье — все. Это совместность, и если вы видите это — и рай и ад вместе, тогда где выбор? И что за смысл выбирать что-либо или просить что-то?
Все требования прекращаются, возникает вера. В пустоте веры, где прекратилась двойственность, где вы даже не можете сказать, что суще¬ствует единое, расцветает неведомый феномен, цветет нечто самое пре¬красное, самое драгоценное — это и есть цветок веры.
Единственным ударом мы освобождаемся
от рабства;
ничто не привязано к нам, и мы ничего
не удерживаем.
Все пребывает пустым, чистым,
самопросветленным
без всякого напряжения силы ума.