Во-вторых, когда они узнали, что один человек попробовал мой метод и умер, в их умах возник огромный страх, потому что они не могут понять, что смерть, приходящая в просветлении, это не смерть - это дверь в божественное. Но для всех, кто остается снаружи, она выглядит как смерть.
Я знал нескольких танцоров, у которых была такая же проблема. Брат Рави Шанкара, Удай Шанкар, был, может быть, величайшим танцором этого столетия, но та же проблема... он совершенно терялся. Не было никого, чтобы осознавать. Он умер обычной смертью.
Я сказал ему:
- Перед тобой выбор: умереть обычной или просветленной смертью. Твои дни сочтены. Ты стареешь: пришло время, ты можешь рискнуть. Смерть придет в любом случае, теперь не нужно бояться.
Но он не смог преодолеть страх и умер, очень близкий к просветлению.
По-моему, так называемые религиозные люди не очень близки к просветлению, напротив, они очень далеки от него. Художники - гораздо ближе, чем кто-либо другой. Но хотя они и ближе, большинство из них его упускает. По странному капризу судьбы быть несчастным, быть в страдании, в боли гораздо лучше в отношении просветления. Может быть, это экзистенциальное средство - что так много людей страдает.
Может быть, вы помните кошмарные сны, в которых страдание продолжает расти, расти и расти. Но затем наступает кульминация - просто страдание становится таким невыносимым, что ты просыпаешься. Никто не проходит кошмарный сон полностью. Если ты переживаешь кошмар полностью, значит, он был мягким; это не было настоящим кошмаром, это было просто сном.
Настоящий кошмар... ты падаешь с горы и видишь бездонную пропасть, и знаешь, что теперь спасения нет: вскоре ты разобьешься на части... Прямо перед тем как удариться о землю, ты просыпаешься. Это больше, чем можно вынести: сон не может продолжаться. То же самое касается страданий в жизни.
Вы страдаете, но ваше страдание - тоже буржуазное, обывательское. И оно не слишком остро, оно половинчато, ни тепло, ни холодно. Ни теплое, ни холодное страдание мало, чем поможет, потому что ты можешь терпеть его всю жизнь. Фактически ты можешь так привыкнуть к нему, что не сможешь без него жить; тебе оно нужно. Оно определяет тебя. Без него ты начнешь чувствовать, что теряешь свою тождественность.
Когда страдание остро, не просто вспышка, не просто роль, которую ты играешь, не просто привычка, но настоящее страдание, отчаяние; когда ты видишь, что жизнь лишена смысла, что каждое дыхание кажется просто ненужным... Зачем продолжать жить, для чего? - ничего не произойдет, нигде нет никакого выхода. Когда боль становится такой интенсивной, что выходит за пределы человеческой способности ее терпеть, внезапно ты можешь выйти из кошмара. Тогда это так называемое пробужденное состояние окажется только другого рода сном, сном с открытыми глазами.
Тебя можно разбудить. В существовании нет ничего такого, что не готово было бы тебе помочь, просто ты должен быть доступен, чтобы принять помощь.
Люди говорят о страдании - я слышал, как многие говорили о страдании, - но то, как они говорят о своем страдании, производит такое впечатление, словно они им очень довольны. Их страдание - нечто подобное произведению искусства. Они его преувеличивают, они продолжают делать его больше и больше - и наслаждаются этим.